Враг
Шрифт:
Элиар медленно поднялся, побледнев от ярости.
— Уж не считаешь ли ты, что кто-то из нас мог опуститься…
— Нет, — ядовито отозвался темный. — Но за последнее время адепты ордена настолько поумнели, что смогли перебить почти две сотни наших мечников, полтора десятка магов и, в довершение всего, обрушили половину горы Имала! А потом прикрыли все это гигантским «Плащом тени» и спокойно удалились, просто чудом проглядев третью часть ключа! Тебе пересчитать по пальцам умельцев, кто способен сегодня создать заклятие такой мощи, или сам догадаешься?!
Элиар отвел взгляд. «Плащ тени» — заклятие высшего
— Хватит. Еще не хватало нам схватиться друг с другом, — вмешался Танарис. — Элиар, остынь. Таррэн, сходи за смертным, если хочешь. Нам действительно не следует задерживаться. Только если найдешь, будь добр, расплатись пощедрее… за меня. А то ведь не сдержусь, если увижу — прибью. Достал.
Элиар непримиримо сверкнул глазами, но все же смолчал, а темный бесшумно исчез в лесу, провожаемый мрачными взглядами смертных и почти озвученными пожеланиями провалиться подальше.
Таррэн скользил среди молчаливых деревьев, настороженно прислушиваясь и пытаясь уловить хоть какие-то признаки чужого присутствия. Мальчишка не мог забраться далеко: гаррканец все же не дикий зверь, пройдет не везде. Соответственно они должны выбрать наиболее удобный для изнеженного скакуна путь.
Погрузившись в раздумья, эльф свернул к реке, где обоих видели в последний раз, и остановился возле раскидистой ивы, где виднелся отчетливый след конского копыта. Внимательно его осмотрев, темный нахмурился, потому что только сейчас подметил пару странностей, которые раньше упустил из виду: во-первых, гаррканец оказался не подкован, а такого быть не должно — копыта непременно сточит. Однако красовавшийся перед его глазами след был почти безупречен — отличный слепок крепкого и тяжелого копыта. А во-вторых, поперек копыта шла необычная полоса, будто кто-то разрубил его на две половины. Никаких признаков скола по краям, ни даже неровностей по идеально ровному полукружью. Такое редко встретишь даже у молоденьких жеребят, а тут — взрослый конь, не первый год ходящий под седлом. Очень странно…
Таррэн присел, непонимающе проведя пальцами по необычному следу, и только поэтому заметил второй отпечаток, которого прежде не было видно — он был скрыт густыми ветвями старой ивы, спускающимися почти к самой воде. Точно такой же ровный, неестественно четкий и глубокий след правой передней ноги. Тоже — неподкованной. И у него так же, как у первого следа, имелась глубокая поперечная полоса.
Эльф мысленно присвистнул: ничего себе! Но если с первым отпечатком он мог ошибиться, то второй наводил на мысль, что эти полосы не случайность, а гаррканец — какой-то неправильный. Даже если забыть о его поведении, подозрительной свободе, что даровал ему молодой хозяин, и том странном взгляде, которым накануне одарил раздраженных эльфов загадочный зверь.
Таррэн озадаченно потер подбородок и без колебаний шагнул в воду, огибая роскошный куст. И куда только понесло дурную скотину? Купаться, что ли, надумал? Резвится? Сбежал?
Теряясь в догадках, он прошел несколько сотен шагов, временами то упуская необычный след, то снова находя его в совершенно неожиданных местах, словно громадный гаррканец игриво скакал вдоль берега, уподобившись сумасшедшему коту. Один отпечаток виднелся в трех шагах от кромки воды, а следующий терялся в густой траве почти на грани видимости. Но вскоре следы вновь возвращались к берегу и были настолько сильно вдавлены во влажный песок, что даже спустя несколько часов отчетливо виднелись на мелководье, будто Карраш рухнул туда с огромной высоты, после чего помчался дальше, продолжая эти безумные кульбиты и совершенно умопомрачительные прыжки в длину и высоту.
Таррэн пару раз приметил поломанные ветки на высоте почти в три человеческих роста от земли, но предположить, что громадный конь сумел до них дотянуться… пожалуй, на это были способны лишь гигантские белки. А конь, хоть и гаррканец… вряд ли. Потому что тогда пришлось бы примять за правду еще одну диковатую догадку: все эти внезапные скачки почти на середину мощной реки, далеко раскатившиеся брызги, широкие лизуны на песке и другие детали, которые постепенно вырисовывались перед взглядом опытного следопыта, были подозрительно похожи на манеру некоторых медведей глушить крупную рыбу. Звери любили сперва сильно разбежаться, а затем со всего маху рухнуть в прохладную воду, чтобы потом торопливо собирать оглушенную добычу прямо с поверхности.
Всего за полчаса Таррэн осознал, что очень мало знает о родном мире, в котором, как оказалось, водятся такие странные существа. А еще понял, что может до самого утра искать пропавшего скакуна и его хозяина, поскольку скорость, с которой мчался лихой конь, была поистине запредельной. Временами казалось, он обязательно должен был во что-нибудь врезаться. К примеру, на крутом повороте, где самым неожиданным образом вырастало большое дерево, но следов удара не было. Только глубоко вспаханная земля, вырванная с невероятной силой трава, да отброшенные из-под мощных копыт камни.
А вот это уже интересно…
Эльф подметил смену направления движения гаррканца и свернул за следами, которые теперь стали гораздо менее заметными. Ага, он явно перешел на шаг, а вот тут вообще остановился, ожидая… кого? Есть!
Таррэн торжествующе усмехнулся, отыскав легкие, почти невидимые следы изящных сапожек, принадлежащие исчезнувшему пацану. Какое-то время они шли бок о бок с конскими, потом свернули в заросли храмовника… кол-лючий, зараза!.. затем валялись на мягкой травке возле реки. Позже они поспешно ушли с этого места, а потом…
Эльф от души посмеялся, проследив всю эпопею с девчонками и их порванными в зарослях храмовника платьями. С улыбкой снял с одной из веток обрывок голубого сарафана, коснулся пальцами влажного пня, где стояла вторая девчонка. Убедился, что здоровенный гаррканец потащил обеих в сторону лагеря, а затем с растущим интересом пошел по следу Белика, уходящему в противоположную сторону. Что ж, правильное решение: хорош бы он был, если бы собственноручно привел к отцу исцарапанных, нещадно потрепанных красоток, у одной из которых от подола осталась только половина, а вторая оставила среди коварных колючек свой левый рукав.