Враги большого леса
Шрифт:
Как оказалось, кроме руководителей ГРУ были приглашены и другие высокопоставленные функционеры силовых структур. Сергей Макарович со смущением понял, что он в этой компании единственный полковник, так как все остальные были генералами: министр обороны Ковалёв, директор ФСБ Державин и секретарь Совбеза Катрушев. Так как гостей оказалось приличное количество – восемь человек, секретарь президента, молодой человек лет двадцати пяти, постриженный по молодёжной моде «интенсив», принёс дополнительные стулья, и знаменитый дубовый стол владельца кабинета оказался в окружении приглашённых.
Вышедший из-за стола Степан Романович Ровенский, невысокого роста, но по-спортивному энергичный, с большими залысинами (лысеть он начал уже в сорок лет и к нынешнему времени потерял большую часть светлых седоватых волос), с внимательными жёлтыми, как у рыси, глазами, пожал всем руки по очереди, пригласил к столу, сел сам. Одет он был практически в такой же джемпер поверх белой рубашки, что был и на Савельеве, и Сергей Макарович приободрился, подумав, что его вкусы совпадают со вкусами не просто уважаемого человека, а аж со вкусами самого главы государства.
– Я собрал вас, друзья, – начал Степан Романович, бегло оглядев компанию, – чтобы выработать общую стратегию совместных действий в связи с открытием реального прохода в другую, – президент усмехнулся, – вселенную. Как бы это фантастично ни звучало.
– Мы подготовили отчёт по данной теме, – сказал директор ГРУ, показав красную папку.
– Давайте. – Степан Романович взял папку. – В принципе, я ознакомлен с проблемой с достаточной полнотой, и у меня появились вопросы, на которые я хочу получить ответы. Первый вопрос: каково самочувствие вернувшихся из-за… – президент поискал слово, – будем называть её просто Границей с большой буквы. Так вот, как чувствуют себя вернувшиеся из-за Границы?
Взоры присутствующих обратились на Сергея Макаровича.
Он выдержал паузу, подумав, что на этот вопрос мог бы ответить и Костюк.
– Нормально чувствуют, Степан Романович. Переход Границы сопровождается кратковременными отключениями сознания без дальнейших последствий. Все спасённые специалисты находятся под наблюдением врачей, проблем со здоровьем нет.
– У вас тоже? Вы ведь побывали там?
– Всё в порядке, Степан Романович, – смущённо сказал Сергей Макарович. – Готов повторить командировку.
Присутствующие оживились.
Президент улыбнулся.
– Не сомневаюсь в вашей отваге, Сергей Макарович. Но продолжим беседу. Вопрос второй: что из себя представляет этот «потусторонний», так сказать, «заграничный» мир?
Савельев озадаченно глянул на ёрзающего, но не решающегося попросить слово, Карапетяна.
– С научной точки зрения это лучше объяснит Егор Левонович.
– С точки зрения прямого наблюдателя.
Сергей Макарович вспомнил, какое впечатление произвёл на него гигантский «потусторонний» лес, увиденный через иллюминаторы «перевёрнутого» вертолёта.
– Бесконечный, – нашёл он слово, – лес! Мы, если честно, особо ландшафт не разглядывали, не до того было, но по ощущению этот лес имеет колоссальные масштабы.
– Значит, эта планета больше Земли?
– Понимаете…
– Разрешите, Степан Романович? – поднял руку Карапетян, взглядом попросив извинения у Савельева.
– Да, пожалуйста, Егор Левонович.
– Возможно, «потусторонняя» брана вообще не является планетой. Судя по записям с видеокамер, лес простирается на десятки тысяч километров, в таком случае планета должна быть размером с Юпитер, и тогда она из-за большой массы должна иметь соответствующую гравитацию. Но наши специалисты, побывавшие там, этого не ощутили, да и спасённые подтвердили, что сила тяжести в месте выхода иномерианы не превышает земную.
– Что же это за объект в таком случае?
– Иллюзия, – с ноткой шутливости в голосе предположил молодой, широкоплечий, уверенный в себе Державин. Он был самым молодым генералом в структуре спецслужб и самым молодым директором ФСБ за всю историю Службы, к концу года ему должно было исполниться тридцать три года, и стал генералом и директором он не в последнюю очередь в силу дерзости, ощущения превосходства и напористости активного характера.
В таком случае эта иллюзия не менее реальна, – покачал головой Плащинин, – чем наша жизнь.
– Я пошутил, – с улыбкой сказал Державин.
– Это мир с иными физическими параметрами, – сказал Карапетян. – Аппаратура, взятая на борт вертолёта на время эвакуации, записала достаточное количество параметров среды, с которыми надо ещё разбираться. И хотя анализ этих параметров не закончен, я могу сделать предварительный вывод о том, что соседняя брана… э-э, «потусторонний» мир представляет собой бесконечную плоскость с нецелочисленным количеством измерений, замкнутую сама на себя. Отличия от нашей браны… э-э, вселенной небольшие, но именно они создают тонкие эффекты, порождающие межмембранные пробои – каналы взаимодействий с другими вселенными.
– Иномерианы?
– Так точно, Степан Романович. По моим расчётам в том мире даже время представляет собой не прямую стрелу изменений континуума, а спиралевидную.
– Это как? – поднял брови Ковалёв. – То есть оно движется по спирали?
Карапетян смутился ещё больше, развёл руками.
– Вряд ли я могу показать это наглядно.
Министр обороны скептически усмехнулся, но продолжать не стал.
– Понятно, – сказал президент, – что обычному человеку эти материи недоступны.
– Вряд ли они доступны самим теоретикам, – проворчал генсек Совбеза, похожий на президента как старший брат: те же черты лица, те же залысины. Правда, ростом Катрушев, бывший игрок в волейбол, чуть ли не на две головы был выше Ровенского.
– Наука – та же религия, – рассмеялся Державин. – А теоретики, верующие в свои теории, ничем не отличаются от священнослужителей, верующих в своего бога.
– Что-то вы сегодня в игривом настроении, Кирилл Михайлович, – сдвинул брови Катрушев.