Враги России
Шрифт:
И после этого Петру предложили подписать ряд документов, направленных, по сути, на превращение России в вассала Германии. Дальнейшее известно. Петр, который, кстати, в детстве воспитывался в немецкой слободе и любил Германию больше, чем Россию, начал действовать по заказу своих «спонсоров».
На руководящие посты в России, особенно в ее новой столице Санкт-Петербурге, стали ставить по преимуществу немцев. Даже название самой столицы и ее пригородов (Шлиссельбург, Кронштадт, Ораниенбаум) были немецкими, а не русскими, что уже само по себе выглядит достаточно нелепо. Весь состав первой Императорской академии наук был сплошь немецким. Большинство этих приглашенных академиков на родине отнюдь не были Леонардами Эйлерами, а трудились лаборантами.
В барских усадьбах до ХХ в. было правилом, что управляющим при помещике
По свидетельствам участников Первой мировой войны, доживших до конца ХХ в., на германском фронте не было взаимной озлобленности солдат. Великая Отечественная война такую озлобленность, увы, породила. Здесь интересно привести мнение А. Гитлера, изложенное в его основном труде – «Моя борьба» («Mein Kampf»). Вот что он пишет в главе 14: «Русский человек туп и ленив, но под руководством немцев он может работать… Не государственные дарования славянства дали силу и крепость Русскому государству. Всем этим Россия обязана была германским элементам – превосходнейший пример той громадной государственной роли, которую способны играть германские элементы, действуя внутри более низкой расы». Далее Гитлер сетует по поводу того, что в ходе Октябрьской революции 1917 г. естественный порядок вещей был нарушен – германские руководящие элементы были заменены на еврейские. Задачу Германии Гитлер видел в том, чтобы восстановить естественный порядок, прийти в Россию, выгнать с руководящих постов евреев и заменить на немцев – во имя процветания России как колонии Германии. «Мы сделаем из России то же самое, что англичане сделали с Индией» – воодушевленные призывом фюрера миллионы солдат Германии и её союзников двинулись в Россию как на увеселительную прогулку. Какой чудовищной катастрофой для двух великих народов это обернулось, хорошо известно.
Отношения между народами в конце Великой Отечественной войны
Здесь лучше всего обратиться к словам очевидца тех страшных и героических дней. Мой отец ветеран Великой Отечественной войны, участник штурма Берлина (ныне – академик) рассказал об этом так:
«Тогда, на фронте, мне было совершенно ясно, что со вступлением на территорию Германии у определенной части наших военнослужащих возникла сложная психологическая проблема. У них были личные счеты с немцами. У кого-то из них солдаты вермахта убили родственников, сожгли дом. Эти преступления немцев жгли душу и требовали мести.
С другой стороны – нам до войны, да и на фронте внушали интернациональную идеологию, которая не могла этого допустить. Этот психологический вопрос надо было как-то решать.
Естественно, что погромная статья И. Эренбурга должна была вызвать резкий ответ партийных органов. Сразу же появилась официальная статья члена ЦК Александрова под названием (если не ошибусь) „Эренбург ошибается“. В ней было написано, что партия А. Гитлера – это еще не вся немецкая нация, которая создала великую немецкую культуру, породила таких гениев, как Шиллер, Гете, Гегель, Энгельс, Моцарт и многих других титанов культуры. Многие немцы верно служили России. Убивать всех без разбора – это геноцид, который недопустим.
Потом появилось письмо Сталина, из которого я хорошо запомнил ключевые слова: „Опыт истории показывает, что гитлеры приходят и уходят, а немецкое государство, немецкий народ был, есть и будет существовать“. Эта интернациональная политика во многом определяла психологию наших войск на территории Германии, характер их общения с местным населением. С немецкой стороны звучали совершенно иные мотивы.
Руководство III Рейха вбивало в головы не только своим солдатам, но и гражданскому населению, что с востока идут толпы диких варваров, стремящихся все и всех уничтожить, и долг немцев защитить не только Германию, но и всю западную цивилизацию.
Руководство вермахта, видимо, все еще не хотело признавать близость конца и поэтому не создавало на дальних подступах к Берлину систему оборонительных сооружений. Гитлеровское командование не могло допустить, что наши войска подойдут к Берлину. Командование вермахта ощутило нехватку боеспособных резервистов для пополнения фронтовых частей и начало массовую мобилизацию нестроевиков – инвалидов, лиц пожилого возраста, имевших раньше броню. Кроме того, был объявлен набор в ополчение мальчишек 14–16 лет, которые назывались „фольксштурмом“ – народным штурмом. Сами немцы этих юнцов в гражданской одежде, только с повязкой на руке, не без юмора называли „фольксвинд“ – народный ветерок. Их бросали на так называемые Зееловские высоты – небольшие холмы на левом берегу Одера перед фронтом нашего наступления на Берлин. Этих детишек разместили в небольших одиночных окопах, глубиной около полутора метров и в поперечнике тоже 1,5 м. Их вооружили панцерфаустами, которыми они должны были уничтожать наши танки. По сути дела, они были обречены на смерть, ибо не могли отступить из окопов на открытой, хорошо простреливаемой местности. Первую волну наших танков они на некоторое время сдержали, так как наша артиллерия не сразу смогла выбить их из окопчиков. Но когда вступили в бой наши тяжелые танки „ИС“, линия обороны на Зееловских высотах была прорвана, и наши полевые части хлынули на Берлин. Оставшихся в окопах фольксштурмовиков в плен не брали. В моей памяти о тех боях осела одна яркая сцена.
К нашему комбату подвели одного такого трясущегося подростка. Комбат спросил немчика на ломаном немецком языке: „Где твой дом?“ Жестами и словами тот объяснил, что где-то рядом. Тогда комбат приказал ему бежать к „муттер“ и, поддав ногой, направил в сторону, где жила его мать, добавив широко бытовавшую фразу „Гитлер капут“.
Когда наши войска вошли в Берлин, то обнаружили, что город страшно пострадал, не от наших артобстрелов, а от массированных ударов американской авиации. Всюду были видны воронки от тяжелых бомб, обгорелые остовы разрушенных домов, уничтоженные кварталы. Нас поразили развешенные на окнах уцелевших зданий белые тряпки, в том числе простыни, наволочки и даже белое женское белье. Как нам потом объяснили немцы, это был знак капитуляции того или иного дома, объявленной жителями еще до подписания официальной капитуляции Берлина 2 мая.
В конце войны в городе было голодно. Суточная пайка хлеба равнялась 200 г. Во время боев за город регулярное снабжение столицы Рейха было полностью парализовано. Наши солдатские кухни подкармливали местное население. Эти акции начальство поддерживало. Можно было видеть, как около наших полевых кухонь выстраивается очередь немок с котелками в часы наших обедов. Однажды я заметил пожилого (по моим понятиям тех лет) нашего солдата, около которого стояла маленькая девочка с протянутой рукой. Он вынул из кармана шинели кусок пайкового рафинада и протянул ей, сказав достаточной громко, так что я мог расслышать: „А чем дитя виновато?“
Никакой ярко выраженной враждебности к нашим военнослужащим я не наблюдал и не слышал от других».
Заключая размышления об этой стране, еще раз отмечу, что Германия временами становилась и потенциально может быть врагом России, но врагом не антагонистическим, с которым возможны и компромисс, и дружба.
Китай
Зачем Ши Хуан строил Великую стену и зачем Дэн Сяопин ее восстанавливал?
Знойное азиатское лето. Я стою на Великой Китайской стене. Иначе говоря, на том сооружении, которое местные жители называют Ванличанчен – стена в 10 000 ли (длина стены примерно 6000–8000 км). Сооружение не только величественно, но и красиво. Извиваясь многокилометровой змеей, она с определенным тактом, свойственным восточной архитектуре, вписывается в горный пейзаж. Говорят, это единственное сооружение на Земле, которое можно увидеть даже с Луны.
Насчет Луны не знаю, но через некоторое время мне удалось действительно увидеть ее с многокилометровой высоты, когда «Боинг-767» уносил меня обратно в Россию.
Большинство справочников и учебников по истории Китая описывают историю Стены следующим образом. Строить ее повелел первый китайский император Цинь Шихуан (Ши-хуанди), известный как объединитель земли китайской. Задача Стены состояла в том, чтобы обезопасить себя от угрозы с севера, от постоянных набегов кочевых племен. На грандиозной стройке трудилось 500 тысяч рабочих. Посылали по разнарядке в добровольно-принудительном порядке, так же, как в СССР гоняли на картошку и иные разновидности советской барщины.