Врагов не выбирают
Шрифт:
Он потом долго не мог поверить, что соседа больше нет рядом. Хотя Василич давно обещал отправиться куда-нибудь на чужую войну. Своих войн тогда не было. Контрактников нигде не любят и в плен не берут, равнодушно говорил сосед. Убивать за Родину надо, а не за деньги. Вадим в наемники не собирался и слушал вполуха. Еще в плен не берут летчиков, хмуро учил Василич. Это Вадим понимал – нести смерть, сидя в кабине в недосягаемости, как-то… неправильно. Впрочем, недосягаемость относительна. Бывает, и самолеты сбивают.
На что сосед жил, Вадим не представлял. Впрочем, его это
Женат сосед никогда не был, детей не имел. Правда, как подозревал Вадим, Василич всегда любил его, Вадима, мать. Никаких доказательств у мальчишки не было, но отчего-то он был в том уверен.
У машины Вадим снова огляделся и снова опасности не почуял. Зазнобило. Вадим забрался в машину и включил печку.
Так же осторожно он вошел в подъезд. У двери собственной квартиры немного постоял, прислушиваясь, и только потом достал ключи.
В ванной шумела вода.
– Геля, я пришел! – крикнул Вадим.
Жена вышла через пару минут с тюрбаном из полотенца на голове.
– Вадик, давай спокойно обсудим…
– Геля, не дергай меня сейчас, – попросил он.
– Я тебя дергаю? – печально удивилась Геля.
Он кругом неправ. Он должен ее успокоить, а ему опять захотелось отсюда сбежать.
– Пойдем спать, – вздохнул Вадим. – У меня голова болит.
Он не соврал, голова действительно болела.
Город изменился, и Алфёров никак не мог к этому привыкнуть.
Мимо родительского дома ходили новые трамваи, которые казались ему трогательно неуместными. Наверное, потому, что в эти новые современные трамваи садились старушки с допотопными сумками-тележками. Ни в одной стране мира Никита таких сумок не видел, хотя поездил по свету немало.
По вечерам фасады домов удачно подсвечивались, и Москва становилась совсем незнакомой.
Только люди не менялись. Соотечественников Вадим узнавал в любой части света.
Соотечественников он узнавал, а своим себя рядом с ними не чувствовал. Он и в Штатах своим себя не чувствовал. Ни рядом с тамошними русскими, ни рядом с настоящими американцами.
Он космический странник, случайным образом попавший на чужую планету. Странник, которому эта планета до смерти опостылела.
Вчера он зачем-то позвонил одной из Надиных подружек. Та удивилась и обрадовалась, долго ахала и охала, потом рассказала про свою замечательную жизнь и двоих детей, после чего вспомнила про Вадика Корышева, который Никиту разыскивает. Корышев был Никите неинтересен, равно как и семейная жизнь этой подружки и прочих однокурсников. Еще немного повспоминав бывших друзей, он вежливо попрощался, положил трубку и дал себе зарок больше никогда не возвращаться в прошлое.
Космический странник. И взять с него нечего.
Корышеву он звонить не собирался. И тем более не собирался с ним встречаться.
Но все-таки встретился. Не смог отказаться, после того как провел ночь, погрузившись в воспоминания.
Вспоминал об их дружбе «на четверых». О Наде, сумевшей быстро понять Гелину сущность. Сам бы он не заметил, как ловко новая подружка руководит Вадимом. Вадим Наде нравился, а вот Геля сразу не понравилась. «Она всегда будет им командовать!» – сказала тогда Надя. И правда, с самого начала их романа Геля безапелляционным тоном сообщала Вадиму, как и что ему надлежит делать, а он послушно исполнял указания. При этом Геля всегда мило улыбалась и ни с кем никогда не ссорилась.
Никита тогда смеялся. Дразнил Надю злючкой и в шутку защищал «бедную Ангелиночку». Хотя ему не было до Ангелины никакого дела. Ему хотелось обнимать Надю и говорить ей о своей любви. Он еще не знал, что она скоро умрет.
Надино «пророчество» Никита вспомнил, когда Вадим отказался дать ему денег на лечение в Германии. Друг прятал глаза и бормотал что-то о стечении обстоятельств. Мол, рад бы помочь, но никак не может.
Из-за Ангелины, понял Алфёров. Ее работа. Но не разозлился и не расстроился. Деньги тогда помогли собрать родственники – и его, и Надины. Мерзко было оттого, что Вадим поначалу сам предложил помощь, сам обещал дать денег, а потом пошел на поводу у милой вежливой Гели.
Никита и сейчас не испытывал никакой ненависти к Вадиму. Просто холодное равнодушие. Он бы и разговаривать с бывшим другом не стал, если бы не забавная девчонка, которая развлекала Никиту весь вечер.
Она вошла в кафе вслед за Вадимом. Замерла у двери, оглядела зал и выбрала столик подальше, за которым тот не смог бы ее увидеть. Уселась и начала глазеть на Никитиного бывшего друга. Пару раз встречалась взглядом с Никитой, смущенно отводила глаза, но потом он снова ловил ее взгляд. Следит за ним, подумал Никита.
Девчонка была миленькая, симпатичная, но не из тех, на чью красоту обращает внимание каждый мужчина. Тут Никита некстати вспомнил свою мексиканскую подружку Кармелиту. Вот уж женщина-огонь! Кармелита прекрасно знала и умела использовать свою женскую силу. Алфёров не понимал, почему она выбрала его в постоянные любовники. Спрашивал несколько раз, но Кармелита не отвечала, только смеялась. Это Никита тоже в ней ценил – самому ему редко бывало весело.
Забавная «сыщица» явно была чем-то напугана и казалась несчастной. Хотя костюмчик на ней был не из дешевых, да и стриг девушку умелый парикмахер (таким тонкостям Никиту тоже научила Кармелита).
Когда Вадим встал из-за стола, Никита решил остаться и понаблюдать за развитием событий. Еще раньше он заметил, что таинственная незнакомка расплатилась сразу же, как сделала заказ. Значит, точно следит за Корышевым – не хочет терять время, когда тот выйдет из кафе.
Так и оказалось. Подняв кружевную занавеску, Алфёров наблюдал, как Корышев сел в машину и сразу же уехал. Следом за ним покинула стоянку симпатичная «сыщица». А за ней тронулся черный внедорожник. Эту машину Никита не сразу и заметил, поскольку водитель до последнего не включал фары.