Врагов выбирай сам
Шрифт:
– ...возьмите это.
Цветок. Господи-Боже-милосердный-да-будет-воля-Твоя... цветок. Майская астра – ярко-желтый шар с лепестками-лучиками.
А храмовник-то – нашла кого бояться! – совсем молоденький. И глаза у него, ох и глаза! Не бывает у людей таких, такие – у ангелов. Синие-синие-синие... Яркие!
– Откуда ты, мальчик? – Ирма взяла цветок и постаралась не улыбнуться. Ей даже удалось подпустить строгости в голос. – Разве ты не знаешь, что это невежливо – останавливать на улице незнакомую даму?
– Вежливость –
И правда.
Ирма вернулась с небес на землю. Ангелы с синими глазами остались на небесах, а на земле был этот мальчик в форме ордена Храма. Звереныш. Пещерные львята похожи на пушистые игрушки, но зубы у них острые, как кинжалы, и шкура усыпана ядовитыми шипами. С ними нельзя играть.
С этим – тоже.
Храмовник отступил на шаг, оглядел ее с головы до ног, как художник, оценивающий картину. Кивнул. Развернулся и пошел прочь. Ни тебе «до свидания», ни, впрочем, «вы арестованы», что, безусловно, приятно.
Ирма стояла с цветком в руках. Наверное, она красиво смотрелась со стороны – вся в темном, почти черном, с ярко-желтой майской астрой. Но не мог же этот мальчик остановить ее только для того, чтобы внести последний штрих...
В картину?
Бывает же! Ирма передернула плечами, хотела выбросить подарок в ближайшую канаву, однако не выбросила. В конце концов, выходя сегодня из дома, она и сама подумывала дополнить свой мрачноватый туалет какой-нибудь броской деталью. Если б не собиралась в церковь, так бы и поступила.
Она понюхала астру. И снова посмотрела вслед уходящему рыцарю.
Женщина была дикой ведьмой, интуиткой, но это Артура не беспокоило.
Он слегка жалел, что не увидел ее лица. Зато с удовольствием вспоминал ровную и легкую походку и то, как взволнованно подымалась ее грудь, как переливался тонкий шелк платья. Красивая женщина, высокая. И гордая какая. Испугалась, но виду не подала.
Идти в таком настроении в храм было немыслимо. Артур и не пошел. Вернулся в «Звездень». Хозяин, завидев его, оживился, оторвал зад от табурета и поспешил навстречу с «Утренними ведомостями» в одной руке и конвертом – в другой.
– Вам послание, благородный сэр. Сейчас только принесли – чуть в дверях вы с посыльным не встретились. Вот, извольте.
Конверт.
Печать с храмом, увенчанным куполом.
Артур молча взял письмо. Не глядя, сунул трактирщику пять баней и пошел к себе.
Добрые или злые, но события начали развиваться независимо от него.
Дверь в комнату Альберта была незаперта, сам Альберт мирно спал, уткнувшись носом в подушку и до ушей натянув одеяло. От солнышка прятался. Артур всегда выбирал для младшего спальни окнами на юг, надеясь, что солнечные лучи заставят лентяя проснуться пораньше.
И ни разу его надежды не оправдались. Ну да ладно – это дело обычное.
Пройдя в свою комнату, он запер дверь. Распечатал письмо. Ругнулся сквозь зубы, хмуро разглядывая ровные черные строки.
«Сэр Артур, – гласило послание, – до меня дошли слухи о Вашем появлении в трактире «Звездень». Может быть, когда Вы закончите отдыхать после трудных и, несомненно, великих подвигов, Вы соблаговолите наведаться в Сегед, дабы я мог пообщаться с Вами лично?»
Подписи не было. Да и не требовалось ее. Кто может вызывать рыцаря в Сегед, кроме командора Единой Земли?
– Уже донесли, – мрачно пробормотал Артур, складывая послание и доставая трубку. – Ну что за люди?!
Он закурил от подожженного письма. И сидел, задумчиво глядя, как сгорает в бесшумном рыжем пламени листок бумаги.
Итак, свершилось. Командор вызывает его в Сегед. Новый командор. Что известно ему о сэре Артуре Северном, рыцаре, без вести пропавшем сто лет назад? Многое, надо полагать, известно. Многое. Но не все. Письмо вот прислал... Не подозревает сэр командор о том, что Артур Северный отродясь читать не умел.
Плохо.
Как, бишь, Ольжех сказал? Герои? Вот то-то и оно. О героях чего не знают, то придумают, так всегда бывает, и лучше уж правда, чем такие выдумки.
Вчера вечером Безымянный не поленился, понарассказал историй одна другой интереснее. И все про братьев. Про Братьев, вернее. Один, понимаешь, Миротворец, посланный Заступницей, дабы защитить от зла дольний мир. А второй, того не лучше, – ангел, воплотившийся в человеческом теле и творящий направо и налево чудеса – только шум стоит.
Слушать смешно. Вспоминать – противно.
Сто лет назад о героях речи не шло, зато много разговоров было о костре или плахе или об арбалетном болте в голову. Последнее, впрочем, всерьез не обсуждалось. Один раз только сэр Герман, тогдашний командор Единой Земли, заикнулся, что, может быть, болт лучше, чем костер. Быстрее и... и вообще.
Не поняли тогда командора.
Быстрее? А куда спешить-то?
И хорошо, что совсем не улыбалось сэру Герману отдать своего рыцаря под трибунал. Отдавать пришлось бы обоих: Артура и Альберта, и неизвестно еще, кому досталось бы больше: им двоим – за колдовство или ордену Храма – за пользование услугами колдунов. С другой стороны, сожгли бы их с Альбертом тогда, сейчас не было бы дурацких сказок.
Опасных сказок.
Артур курил.
Он в самом деле не знал, что хуже: быть колдуном или героем.
Вчера вечером еще получалось отмахнуться от размышлений. И ночью тоже получилось. Не до того ночью было. А с утра червячок сомнений, бодрый и выспавшийся, взялся вгрызаться в грешную рыцарскую душу. И вот, пожалуйста: «соблаговолите наведаться в Сегед, дабы я мог пообщаться с Вами лично».
Слог, изысканный до насмешливости. Видать, не терпится новому командору христианское рвение проявить.