Вращая колесо Сансары
Шрифт:
– Мы общались по телефону после моего приезда в Москву, и ребята из «Апогея», и Адель с радостью выступили бы на фестивале. Гастроли у ансамбля закончились неделю назад, а у Адель, напротив, в середине июня турне по Белоруссии. Так что окно есть и желание.
– Ну, тогда звоните им и обрадуйте новостью, что они в числе участников фестиваля.
Я на секунду завис, после чего прочистил горло:
– Я могу идти?
– Нет, не можете. Потому что звонить вам придётся прямо отсюда. Результат хотелось бы знать прямо
– Да нет, помню, вернее, у меня с собой записная книжка с номерами.
– Вот телефон, звоните.
Я обошёл стол, чтобы добраться до примыкавшей к нему тумбочки с телефонными аппаратами, достал записную книжку и принялся звонить сначала Михе. Его дома не было, трубку взяла его мать, с которой я учтиво поздоровался и попросил передать, что «Апогей» будет выступать на фестивале. Это вызвало у собеседницы лёгкий шок, который чувствовался даже через телефонный провод.
– Конечно, конечно, – потом поспешно отозвалась мама лидера группы «Апогей». – Я уверена, что и он, и ребята будут только рады.
– Тогда пусть мне перезвонит вечерком, мы утрясём кое-какие организационные вопросы.
Затем настал черёд Адель. Трубку тоже подняла мама, но Ольга находилась рядом, так что пообщался с ней. Тут тоже вопросов не возникло, и тоже договорились, что вечером я ей сообщу, где и во сколько генеральная репетиция мероприятия.
– А с The Beatles как быть? – спросил я, опустив трубку.
– Есть их номер?
– Да, домашний Джона есть. Лондонский, туда из Ливерпуля перебралась его семья.
– Вот и звоните. Скажите этому Джону, что билеты мы им обеспечим через наше консульство в Лондоне и хорошие номера забронируем в лучшей московской гостинице. Только я сначала сам поговорю с дежурным на коммутаторе, а то у нас так запросто за границу не позвонить, всё же контролируется, сами понимаете, – говорил Суслов, крутя диск аппарата. – Алло, это Суслов, Михаил Андреевич. Товарищ Козлов? Добрый день. Товарищ Козлов, сейчас от меня будет звонок в Лондон, вы уж соедините товарища с адресатом, у него важный разговор. Спасибо… Егор Дмитриевич, продиктуйте номер… Та-а-ак… Ага, пошли гудки, держите трубку.
Я взял у Суслова трубку, приложил мембрану к уху. Гудки всё шли. Наконец что-то щёлкнуло, и на том конце провода по-английски (хотя ответь мне на другом языке, я бы искренне удивился) сказали:
– Да, это дом мистера и миссис Леннон.
– Синтия, добрый день, это Егор Мэлтсэфф, из Москвы звоню.
– О, Егор! Из Москвы! Здравствуйте! Мне Джон о вас рассказывал…
– Надеюсь, только хорошее, – улыбнулся я, будто моя собеседница могла видеть выражение моего лица. – Синтия, а Джона нет поблизости?
– Ох, он сейчас на студии, на Эбби-Роуд, они там даже ночевали, я его уже два дня почти не видела.
– Чёрт… Синтия, а как туда позвонить? У меня был телефон, но я его, похоже, в лондонской квартире оставил.
– Записывайте, мистер Мэлтсэфф…
– Секундочку, – сказал я и по-русски обратился к Суслову: – Михаил Андреевич, карандашика не найдётся? Спасибо. – И снова по-английски: – Говорите, Синтия.
До Битлов я всё же дозвонился. К трубке по моей просьбе пригласили Леннона, который, судя по голосу, искренне обрадовался моему звонку.
– Что? Выступить в России? В Москве? Первого июня? Отличная идея, Егор! Я только «за», да и парни, уверен, не станут возражать, они тоже давно хотели посмотреть, как живут в вашей стране, спеть для русских.
– Вот и случай подвернулся, прилетайте сразу на недельку, отдохнёте, расслабитесь, – говорил я, косясь на Суслова, который вполне мог владеть английским. – Тут вам обещают целую культурную программу по высшему разряду. Насчёт билетов на самолёт, как меня заверили, проблем не будет, их вам оформят через советское консульство. А в Москве забронируют места в лучшей гостинице. Запиши, кстати, телефон человека, через которого будете держать связь, его зовут Леонид Федулов.
– Да, но нам ещё нужно поставить в известность Брайана.
– Эпстайна? Думаешь, он может наложить вето на поездку?
– Вряд ли он пойдёт на это, думаю, он даже попросит ещё один билет на него.
– Михаил Андреевич, а можно будет билеты на пятерых – четырёх музыкантов и их продюсера?
– Решим вопрос.
– Джон, мне сейчас сказали, что этот вопрос решаем… Ага… Хорошо, будем на связи. Пока!
Я положил трубку, и мы обменялись с Сусловым взглядами. Молчание длилось несколько секунд, после чего тот наконец произнёс:
– Ну что, товарищ Мальцев, всё нормально?
– Да, товарищ Суслов, вроде со всеми удалось уладить. Ничего, что я им пообещал культурную программу от вашего лица?
– Какую именно? – насторожился Суслов.
– Мы этот вопрос не уточняли, зато у вас будет время это продумать.
Хм, хорошо, обмозгуем… Теперь, если вас не затруднит, посидите в приёмной, а я созвонюсь с Екатериной Алексеевной, мы обсудим вопрос участия вышеперечисленных исполнителей в рамках фестиваля. Я распоряжусь, чтобы Вера Алексеевна сделала вам ещё чаю.
– А вопрос можно?
– Задавайте.
– Вам не кажется, Михаил Андреевич, что название фестиваля, скажем так, несколько неактуально?
– Что вы имеете в виду?
– То, что я и говорил на собрании. У нас немало ветеранов войны нуждаются, например, в улучшении жилищных условий, а на фоне недавнего землетрясения в Ташкенте можно было бы помочь и оставшимся без крова. Думаю, люди с удовольствием приняли бы помощь.
– Хм, над этим нужно помозговать…
– И ещё одно предложение вдогонку разрешите озвучить?