Врата бога. Ашшур в гневе. Часть первая

Дорогой читатель, я буду рад если тебя заинтересовало моё творчество. Это уже первая часть второй книги исторической трилогии «Врата бога», которая называется «Ашшур в гневе». Повествование моё продолжается и постепенно приближается к кульминации. В нём вместе со старыми появляются и новые герои, и тоже по большей части исторические личности. А между тем противостояние между двумя сводными братьями- Ашшурбанапалом и Шамашем – накаляется до такой степени, что зревший уже давно нарыв окончательно вскрывается и Ассирийскую империю охватывает пожар Гражданской войны.

А теперь всё наше внимание пора переключить на страну, находившуюся южнее Ассирии. Мы

Её не считали обычной провинцией. К ней относились всё-таки, как к отдельной стране. Со своей богатой культурой и развитой экономикой. Но при Саргонидах права её начали постепенно урезаться. Особенно это стало заметно в правление Синаххериба. И это не могло не вызвать среди вавилонян раздражение, которое уже вскоре начало выливаться в протесты. Они по началу были неорганизованные, но так было только на первых порах…

Я уже писал, почему Набу-ката-цабат стал продвигать идею о независимости Вавилонии, и почему этой идеей он заразил зятя. Однако тут требуется и ещё одно пояснение… Об этом практически никто не знал, но за спиной визиря вырисовывались две самых могущественных вавилонских семьи- Нагибу и Мурашу. Я их уже упоминал и также их сравнивал с нынешними Ротшильдами. Они никогда не действовали в открытую, однако им было очень выгодно, чтобы Вавилония приобрела настоящую независимость и перестала подчиняться Ассирии, и поэтому они щедро профинансировали Набу-ката-цабата. От сюда всё и пошло.

Впрочем, даже Шамаш об этом не догадывался. Конфиденциальность в этом вопросе соблюдалась строжайшая.

***

Набу-ката-цабат, тесть Шамаша, давно превратился в незаменимого человека для царственного родственника, и тот постоянно обращался к нему за поддержкой. В присутствии этого вельможи Шамаш как-то держался, однако, когда визирь его покидал, и особенно если это делал надолго, старший брат Великого царя срывался и впадал в депрессию. И вот, как только Набу-ката-цабат выехал в Приморье, на встречу с халдейским князем, чтобы его завербовать, так Шамаш тут же заперся у себя в покоях и ушёл в загул. Пил он неразбавленное вино и почти ничего не ел. Его в очередной раз охватила горечь оттого, что он по-прежнему был лишь номинальным правителем в Вавилонии, и важнейшие решения по-прежнему принимались не им, а спускались в виде распоряжений из Ниневии. А ведь он считался царём! Но тут определяющим словом являлось слово «считался». Он только им считался. И это его очень угнетало. Так что, он зря прикладывался в праздник Нового года к руке скульптуры бога Мардука, и это всё оказывалось на самом деле фикцией?! Как же было трудно это выносить!

Шамаш и сейчас, по прошествии стольких лет, помнил всё, что было раньше.

***

Шамашу выпало счастливое и безоблачное детство, и он почти до семнадцати лет не сомневался в том, кому достанется царская тиара и кто воссядет на трон в самом роскошном в мире Северном дворце после ухода отца.

У Асархаддона поначалу родилось три сына от разных жён, однако старший, Син-надин-апал, которого уже объявили наследником, ушёл из жизни достаточно рано, и из двух оставшихся Великий царь явно предпочитал его, Шамаша. И Шамаш поверил в то, что именно он является избранником судьбы и не упускал случая поиграть на нервах младшего сводного братца и постоянно его задирал. А тот поначалу был стеснительным и каким-то уж очень робким, и это только раздражало. Шамаш обзывал Ашшурбанапала «тютей» и «маменькиным сынком», а случалось и так, что даже его и поколачивал. Вообще в ранние годы Шамаш с младшим братом не церемонился, и тот частенько ходил с синяками, как какой-нибудь простолюдин после уличных разборок.

Но вот Шамаша настигла чёрная полоса, когда боги отвернулись от него. За три года до своей неожиданной кончины отец, поддавшись давлению со стороны проклятой Накии, вздумал поменять завещание и объявил наследником уже Ашшурбанапала. И для многих при Ниневийском дворе это прозвучало, как гром среди ясного неба. Но больше всего это поразило Шамаша.

Сторону Ашшурбанапала заняла не только могущественная царица-мать, но и учитель царевичей, учёный Набуахиариба, а также главнокомандующий армии, туртан Набушарусур, и под их влиянием многие представители высшей знати, включая практически всех губернаторов (за исключением тех, кто тогда заправлял в Вавилонии и Приморье), переориентировались и рьяно поддержали сына ассирийки Эшархамат, ну а вот тех, кто встал на сторону Шамаша, оказалось явное меньшинство, и они не имели особого влияния. В итоге Шамаш проиграл.

После этого ему пришлось резко поменять своё поведение и подлаживаться под более удачливого сводного братца, которого с этого момента он возненавидел ещё больше, хотя теперь внешне вёл себя по отношению к нему подчёркнуто лояльно.

***

Постепенно многие детские обиды забылись, братья сблизились и, казалось бы, даже превратились в друзей. Шамаш постоянно околачивался при дворе и не упускал любую возможность, чтобы продемонстрировать свою преданность везунчику. В итоге дело дошло до того, что когда встал вопрос о том, а выполнять ли завещание отца и передавать ли Шамашу Вавилонию или же этого не делать, то, вопреки мнению царицы-матери и своего учителя, Ашшурбанапал на этот шаг всё же пошёл. Он выделил Шамашу в управление обширную область в Южной Месопотамии со столицей в Вавилоне.

***

С первых дней по прибытии в Вавилонию Шамаш-шум-укин деятельно занялся обустройством своей вотчины. Однако хотя его матерью была вавилонянка, он никогда прежде не бывал в так называемой столице Мира, и для укоренения в ней ему нужна была опора, то есть люди, на которых он мог бы положиться. И тут прежде всего ему очень помог тесть, отец старшей жены, которая Шамашу непрестанно и почти что каждый год рожала. Вскоре заслуги тестя оценили, и потомок древних царей из Касситской династии, поддерживавший связи с местной аристократией, с которой он был на короткой ноге, удостоился высшей должности. А эта должность при дворе не только удовлетворила амбиции Набу-ката-цабата, а ещё и окончательно сделала его правой рукой нового царя. Именно этот новоиспечённый визирь подсказал Шамашу, что для завоевания расположения жречества тому необходимо объявить официальным языком Вавилонии, наряду с аккадским, древний шумерский, на котором до сих пор проходили службы в местных храмах. И он помог наладить родственнику тесные отношения с высшими слоями вавилонского общества, а также с крупными купцами и финансистами. У тестя были давние и прекрасные отношения со многими местными сверхбогачами. И именно благодаря тестю эти уважаемые толстосумы, то есть представители вавилонской финансовой олигархии, в той или иной мере стали поддерживать Шамаша. Впрочем, они ещё не знали, как далеко распространялись амбиции этого Саргонида.

И так, Шамаш постепенно начал претворять в жизнь свои планы (и не только свои), но на первых порах он действовал крайне осмотрительно, чтобы ни в коем случае не вызвать ни малейшего подозрения. И он мирился с тем, что ему часто указывалось на его настоящее место. Ведь даже, казалось бы, такие мелкие вопросы, как проведение тех или иных общественных праздников, или ремонт обветшавших стен, или переустройство некоторых храмов ему приходилось согласовывать с Ниневией или с представителем Ашшурбанапала на месте. И Шамаш знал, что за ним и за близкими ему людьми неусыпно ведётся слежка.

Впрочем, Ашшурбанапал продолжал поддерживать сводного брата и в это время. Он выделял ему достаточно средств на обновление важнейших вавилонских святилищ (Эсагилы в Вавилоне, того же храма Эбарра в Сиппаре или храма бога Энлиля в Ниппуре, и других), а после вторжения в Вавилонию предшественника Теумана, Великий царь наконец-то разрешил Шамашу завести пусть и небольшую, но свою армию и помог её вооружить.

Так что не всё так плохо было в отношениях между Вавилонией и имперскими властями, однако Шамаша его зависимость от Ниневии всё больше угнетала. Он откровенно тяготился ею.