Врата небесные
Шрифт:
Всю ночь ребенок то стонал, то дремал. Трудно определить, что пугало меня сильнее: его стоны внушали мне сочувствие, а молчание заставляло опасаться потери сознания.
К утру багровое лицо малыша изменилось, стало мертвенно-бледным, окруженные синевой глаза ни на чем не фиксировали взгляд, губы не могли произнести ни слова. Голова мальчонки моталась из стороны в сторону – только это и свидетельствовало о том, что жизнь еще теплится в бедном теле.
В шатер заглянул старшина лесорубов и окликнул отца:
– Саул, там змеиное гнездо.
Сильно встревоженный, Саул выпрямился. Старшина продолжал:
– В стволе было гнездо. Уж не знаю, сколько змей в нем извивалось. Так что, если твой сын…
Вытаращив глаза, Саул договорил за него:
– Разгневанный Дух змеи вселился в него. Вот почему он больше не говорит. Дух змеи завладел им.
Опустившись на колени перед ребенком, он встряхнул его:
– Маэль! Избавься от незваного гостя, ну же! Маэль! Ты меня слышишь?
Обессилевший ребенок даже не моргнул. Я почувствовал, что он соскальзывает на сторону смерти, и схватил отца за руку:
– Если позволишь, я попытаюсь изгнать Демона.
– Мы все будем изгонять Демона! – с охотой согласился он. – Пусть мужчины и женщины объединятся! Будем петь заклинания и молитвы.
– Но…
– Ты будешь произносить свои заговоры, а мы – наши. Верно, старшой?
Тот поддержал его план. Гавейн добавил:
– А я посоветуюсь с внутренностями грызуна, чтобы узнать волю Богов.
Отец приложил все силы, чтобы при поддержке старшого мобилизовать лесорубов. Спустя некоторое время они на скорую руку устроили вокруг шатра сеанс коллективного экзорцизма. Весь лагерь что-то бормотал, напевал и бубнил вполголоса.
Три дня, думал я, не больше трех дней!
Пока к небесам возносилось протяжное монотонное пение и каждый теребил свои амулеты, Волшебник тихонько поинтересовался:
– А что ты хотел предложить?
– Вскрыть ему череп.
– Вскрыть череп? Это верная смерть!
– Если сделать плохо, то да. А если хорошо, это спасет больного.
Я поведал ему, чему меня научил Тибор относительно лечения травм головы. Это знание он принес из далеких краев, от племен, обитавших на краю света, у берега моря, со стороны заходящего солнца [25] . Когда, воспользовавшись ушибом, Демон проникал в голову человека и терзал ее, нанося удары изнутри, следовало освободить его, проделав в черепе отверстие: Демон выбирался вон, а больной выздоравливал.
25
От кельтов.
– Дыру в голове? Никто не ходит с дырой в голове!
– Дыра закрывается естественным путем. Кость формируется в течение шести месяцев. А шрам скрывают отросшие волосы.
– Похоже, ты хорошо осведомлен.
– Впрочем, операция требует крайней точности. Если отверстие сделать в неправильном месте, начнется кровотечение, а это неминуемая смерть. Если слишком глубоко, мозг почернеет, и это мгновенная смерть. Если все же удается найти правильное место, недостаточная очистка может вызвать заражение.
– Ты полагаешь, что сможешь?
Бросив взгляд на распластанного в беспамятстве на волчьей шкуре ребенка, я с горячностью ответил:
– Уверен!
Произнеся это слово, я вздрогнул. Во что я ввязываюсь? Гавейн решительным шагом направился к отцу.
Подбирая необходимые инструменты, я силился убедить себя: да, я умею оперировать, я осознаю риски, моя рука не дрогнет! Решившись, я загнал свои сомнения в самую глубь своего сознания – туда же отправил и факты, потому что, по правде говоря, никогда еще не производил подобного вмешательства в тело человека. Я только набивал руку на коровьих трупах, и теперь пальцы уже не слушались меня. Я выровнял дыхание, успокоил бешено бьющееся сердце и сделал безмятежное лицо. Если мне не удастся справиться с собственной нерешительностью, как я добьюсь согласия остальных?
Посреди просеки Гавейн над угольями извлек внутренности хорька. И, посоветовавшись с ними, возвестил, что ребенок будет жить, если целителю позволят действовать.
Я нисколько не задумывался о двурушничестве Волшебника, который вытянул из кишок то, чего мы желали; это работало в интересах ребенка. Отныне община дровосеков возлагала на меня все надежды.
В соответствии с предписаниями Тибора я протер руки листьями шалфея, оставил несколько штук, чтобы сделать настой, и подержал инструменты над огнем. Хотя Маэль уже не реагировал, я попросил Саула приложить к его ноздрям успокоительный настой белены и валерианы, который всегда возил с собой.
Затем несколько раз намылил и отжал бечевку из растительных волокон, чтобы как следует промыть ее; и только потом обвязал ее вокруг детской головы – от лба до затылка: этот самодельный жгут помешает обильному кровотечению.
Я обрил голову Маэля в височной области и надрезал кожу. После чего сделал овальную насечку и постепенно отделил волосистую часть.
Оголилась черепная кость.
При помощи кремниевого ножа я принялся резать по вертикали, после чего продолжил по горизонтали заостренным бронзовым шилом, которое прочерчивало бороздки; затем подхватил скребок из абразивного камня, чтобы соскоблить то, что осталось на кости. Детские черепа гораздо нежнее и тоньше, чем у взрослых, поэтому я постоянно опасался чрезмерных движений. Наконец я почувствовал, что прочерченный мною на кости овал подался, и пинцетом извлек его.
Отец потерял сознание. К превеликому счастью, голова Маэля оставалась неподвижной, потому что я зажал ее между тряпичными прокладками. Я велел старшому вывести Саула из шатра и, когда тот очнется, допьяна напоить пивом.
Осмотрев отверстие, я прошептал:
– Демон выходит.
Волшебник Гавейн вздрогнул, затаил дыхание, зажал ноздри, зажмурился и плотно сжал губы, чтобы Дух змеи не вселился в него… Я последовал его примеру. Старшой тоже.
Освобожденный от сдавления [26] ребенок расслабился.
26
Эти сдавления, которые мы приписывали Демонам, сегодня называют по-разному: скрытые гематомы, церебральный абсцесс, черепно-мозговая травма, острое воспаление слизистой оболочки, надкостницы и кости сосцевидного отростка височной кости. Хотя демоны обрядились в новые научные одежды, они по-прежнему поддаются тому же спасительному вмешательству. Я веками практиковал трепанацию черепа без трепана – его еще не существовало, – рассекая и разрезая черепа при помощи остро наточенных инструментов. Операция требует большого опыта, точности движений пальцев и большой удачи. Она привела к множеству смертей. Не потому ли ее использование постепенно сокращалось, а в Средние века и вовсе прекратилось? Ныне ее снова совершают, и современники считают ее новшеством. Даже когда им демонстрируют черепа, прооперированные до нашей эры, они с трудом верят, что некоторые мои коллеги и я сам практиковали ее…
– Все хорошо, Маэль! – шепнул я, хотя ребенок меня не слышал.
Я очистил рану настоем шалфея и, присыпав ее солью, соорудил повязку с медом.
Казалось, мальчонка, уже не такой багровый, спокойно спит.
– Ну вот! – произнес я, разгибаясь.
Помогавшие мне Волшебник и старшой озадаченно обратили на меня усталые глаза и промямлили:
– Что… что… что…
– Я закончил!
Я удовлетворенно хлопнул в ладоши, и оба моих ассистента в свою очередь тоже лишились чувств.