Врата рассвета
Шрифт:
— Удачно ли прошла операция с девочками? — спросил Рагнар, несмотря на то, что заранее знал ответ.
— Вполне, мой господин.
— Ты готов выполнить следующее задание?
— Готов, мой господин. — Глаза Скрунджа вспыхнули зловещим огнем.
— Прекрасно. Ты, надеюсь, достаточно хорошо понял желание господина Николаса: город должен быть разрушен до основания, большая часть его жителей уничтожена. Как ты это сделаешь, решай сам. Вполне рассчитываю на твою фантазию. Помни одно: Николаса эта операция, прежде всего, интересует в качестве акта устрашения. После того как Лендиум будет подготовлен к приходу других слуг нашего господина, ты его покинешь.
Охотник за кровью взял со стола гроздь
— Ей далеко до Селесты, но и в этой распутнице есть своя прелесть, — заметил он. — Не хочешь ли поразвлечься перед делом?
Скрундж посмотрел на пышнотелую красавицу и отрицательно покачал головой.
— Не сейчас, мой господин. По правде говоря, мысль о предстоящей операции действует на меня гораздо более возбуждающе. Однако, может быть, после того, как вернусь…
— Конечно, конечно, — откликнулся охотник за кровью. — Иди и выполняй, что тебе приказано. Да смотри не разочаруй нас…
Щуря глаза от ветра, Скрундж уже мог различить впереди огни обреченного города. «Лендиум, — подумал он. — Один из самых древних и красивейших городов Евтракии. Прекрасное начало для нашего господина!»
Оглянувшись, он крикнул, обращаясь к Птицам:
— Вы знаете, что делать! После того как закончите, несколько сотен уцелевших сгоните на центральную площадь.
Птицы перестроились для атаки, разделившись на группы, каждой из которых была отведена определенная роль. Первыми на Лендиум понеслись те, которые должны были поджечь дома на окраинах и тем самым образовать огненное кольцо, которое не позволит жителем покинуть город. Как только по всему периметру заполыхали пожары и горожане в панике стали покидать свои дома, вторая волна атакующих устремилась вдоль улиц, не щадя ни малых ни старых. В свете пожарищ, используя свои ужасные клювы, когти, а также мечи, сотни Птиц уничтожали обезумевших от страха горожан, которые метались по улицам, пытаясь спастись от неминуемой смерти. Скрундж кружил над городом, наблюдая за тем, как Птицы делают свое дело. Он злобно улыбался, от души наслаждаясь моментом. Потом, не выдержав, сам опустился на одну из улиц и, двигаясь в сторону центра, принялся выискивать прятавшихся среди развалин домов и с наслаждением рубить их на куски, делая это медленно и в такой последовательности, чтобы жертва до последнего взмаха меча продолжала испытывать боль и ужас. Находя очередного беглеца или беглянку, Скрундж пытался следить за количеством отрубленных им частей человеческого тела, пока в несчастных еще теплилась искра жизни.
Добравшись до центральной площади, залитый по самые глаза кровью, донельзя довольный убийца обтер свой меч о подвернувшийся на его пути кусок бывшего занавеса и, чувствуя приятную усталость, окинул взглядом ласкающую его взор картину.
На вымощенной булыжником площади толпились несколько сотен донельзя перепуганных, полураздетых жителей Лендиума. Их окружали Птицы; острыми клювами и уколами мечей они заставляли пленников как можно плотнее прижиматься друг к другу.
— Найдите тех, кому удалось спрятаться! — велел Скрундж.
Исполняя приказ, Птицы, не занятые охраной пленников, взлетели и отправились на поиски уцелевших горожан. Среди крови и трупов стенания собранных на площади жителей Лендиума звучали для Скрунджа лучше всякой музыки.
Возвращавшиеся с трепыхающейся в когтистых лапах добычей Птицы бросали ее в толпу пленников, безнадежно встречающих последний в своей жизни рассвет. Чем светлее становилось небо, тем все более явственным становился отдаленный шум, в котором преобладали скрежещущие звуки. Не только пленники, но и Птицы пытались определить его источник. Однако, казалось, он шел отовсюду,
— Все в воздух! Посмотрим, что еще способен создать наш господин.
Птицы, послушно захлопав огромными крыльями, выполнили приказ. Сверху было хорошо видно, как новые создания Николаса, более всего походившие на жуков, величиной с человеческую ладонь, черной лавой накрыли то, что еще несколько часов назад было Лендиумом, и подступали к центральной площади.
Наемный убийца, завороженно глядя вниз, приказал своей Птице облететь площадь как можно ниже, дабы насладиться открывшимся ему невероятным зрелищем. Жуки карабкались по ногам пленников, покрывая их тела шевелящимся черным панцирем и вгрызаясь в человеческую плоть.
В еще теплые изъеденные полости умирающих пленников самки жуков откладывали тысячи покрытых осклизлой массой яиц. После того как их жуткая работа была завершена, часть жуков замкнула площадь в кольцо, охраняя яйца и дожидаясь, пока из них вылупятся новые твари.
Скрундж бросил на разрушенный город последний, полный удовлетворения взгляд и, развернувшись спиной к восходящему солнцу, направил стаю крылатых монстров в сторону равнины Фарплейн.
Колокольня оказалась одним из немногих не до конца уничтоженных огнем зданий Лендиума. После того как Птицы выстроились клином и начали набирать высоту, из-под закопченного дымом пожарища колокола выбралась Причуда. На мгновение бабочка наклонила голову, подавленная невыносимой тяжестью увиденного, а затем взмахнула полупрозрачными крыльями и устремилась на запад вслед за Птицами.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Закрыв глаза и раскинув руки, обнаженный Николас парил под сводом огромного зала, со всех сторон окруженного мерцанием ослепительной лазурной жилы, змеящейся вдоль каменных стен. Совершенное по форме, мускулистое тело блестело в свете плещущейся вокруг него энергии. Юношу переполняла гордость от сознания того, какими невероятными знаниями и могуществом он располагает.
Сегодня небесные родители вновь явились ему, и их голоса звучали явственнее, чем когда-либо. «Николас, это мы, — услышал он. — Те, кто продолжает вести свою бесконечную борьбу с Древними Провидцами, твои небесные родители, истинные адепты Каприза. Знай — тебе предстоит совершить еще очень многое, прежде чем мы вернемся в мир, где обитают живые. И только ты, наш посланник на земле, способен сделать это возможным».
Продолжая медленно поворачиваться в лазурном свете, Николас припомнил те мгновения, когда его сознание только-только пробудилось. Мгновения, когда таинственным образом опустившиеся сверху лазурные руки извлекли его из убогой могилы, и он возродился к новой жизни. Эти руки нежно баюкали его, поднимая все выше и выше, и наконец он предстал перед теми, кто владел подлинным знанием. Загнанные в ловушку небес, вынужденные вести борьбу с приверженцами Закона, его истинные родители не могли самостоятельно опуститься на землю и свершить то, что теперь было поручено сделать ему.
Перед тем как расстаться с ним, они внедрили в его великолепную «одаренную» кровь необходимые «отсроченные заклинания». Однако чтобы пробудить к жизни чудесные дары, требовалось неслыханное могущество, и потому сначала следовало впитать в себя силу Камня.
Лазурная жила на стенах пульсировала все сильнее, разгоралась все ярче, вращение Николаса становилось еще более стремительным. По-прежнему не открывая глаз, юноша отдал мысленный приказ, и тут же на внутренних сторонах его запястий возникли глубокие надрезы. Из них, создавая на стенах и полу странный концентрический узор, брызнула унаследованная от Избранного, непревзойденная лазурная кровь.