Врата рая
Шрифт:
— Там должно быть что-то большее, чем это.
Я не был так уверен. Травоядные не обязаны быть размером с корову. Они могут быть и под поверхностью — если то, что принимается за уровень, из которого растет трава считать «поверхностью». Они могут быть любых размеров, от полевой мыши до свиньи. Я отбросил это.
— Что-то, — настаивал он, — упускаем. Не в мире, а в его набросках. Есть там что-то, чего ни люди, ни роботы не в состоянии увидеть.
— Может быть они слишком хорошо маскируются? — предположил я.
— Может быть, — согласился он. Могу добавить, что он
Мы продолжали обсуждения долго, без сомнения мало что получив, но как это бывает, шанс нам не выпал. Нас пригласили, возможно, потребовали исполнения было бы лучшим словом, пообедать с самим капитаном Джухачем, и мы рассыпались для того, чтобы подготовиться к событию. Я взял распылитель и изменил свой костюм. Несомненно, если и был какой-то способ одеться официально для обеда, я его реализовал, но корабельная жизнь не располагает к таким мелочам бытия.
Я был слегка удивлен, что среди приглашенных не было ни Хармалла, ни Аланберга. Вероятно, Джухач всегда говорил им в последнюю очередь. За столом было шестеро — пятеро нас, членов предстоящей экспедиции, и сам начальник.
С момента начала и до самого окончания трапезы, я чувствовал себя неловко. Джухач не говорил много, пока мы ели, он только разглядывал нас одного за другим, и у меня создалось впечатление, что он не был сильно восхищен тем, что увидел. В самом деле, казалось, что нас и не было. Я не мог представить о чем пойдет речь, пока он не заговорил. Но как только он начал развивать свою мысль, как я понял, что это не совсем то направление, которое мы намечали на Суле. Джухач решил не ждать дальнейшей помощи с Земли.
— Вы можете этому не поверить, — сказал он, — но мы не будем ждать пока "Земной Дух" придет в ответ на нашу молнию ГПП. Мы смотрим на световой переход скорее как на ритуал — поднятие флага, возвещающего о нашем успехе. Мы ожидали послание с поздравлением или же молчание. Это может показаться глупостью но мы не ожидали, что сделаем уникальное открытие. На самом же деле, у нас было предчувствие нашего маленького и длительно откладываемого триумфа, как достаточно ординарного события. Настоящее положение относительно исследования галактики заставляет удивляться. Конечно, когда капитан Аланберг изучал наше затруднение, он сразу потребовал, чтобы его разрешали силами Земли, а не своими собственными. Казалось нет причин отклонять его предложение… но вы можете догадаться почему был… и являюсь… противником этого.
Он сделал паузу, но никто не хотел комментировать его высказывание.
— Я не ожидал, что вы принесете с собой национальное разграничение и собственные интересы, — добавил он. — «Ариадна» пришла сюда в интересах всего человечества. Это мое мнение, надеюсь оно и ваше тоже, что работать здесь в интересах всей расы.
Он поглядел сначала на Везенкова, а затем на меня.
— Что он знает? — заинтересовался я. — И что он предполагает?
— Проблема, — заключается в том, чтобы узнать, в чем же состоят эти самые интересы всей расы.
— "Ариадна" и родственные ей корабли не были запущены для того, чтобы увековечить конфликты, которые были болезнью ее века, — сказал он так, словно это было своеобразное объяснение. — Она попробовала превозмочь эту болезнь. Капитан д'Орсей и я — капитан Айфер тоже — были уполномочены стать не только хозяевами корабля, но и быть творцами нового мира. «Ариадна» была создана для того, чтобы нести семена утопии, ее посадка была предназначена стать глашатаем перерождения человечества — в новое и лучшее.
— И когда прибыл "Земной Дух", — сказал я, — это было словно прошлое сошлось с вами в рукопашной схватке.
Я сказал это сухо, стараясь, чтобы это не прозвучало презрительно.
Он посмотрел на меня своими бесцветными глазами и мне стало трудно выдерживать его взгляд. С его точки зрения, полагаю, я должен казаться гостем из отдаленной эры, символизирующей много грехов, которые Мортен Джухач пытался оставить на Земле.
— Я хочу, чтобы вы понимали то, что вы будете делать здесь. Я не намерен превратить Наксос во вторую Землю. Я не позволю никому сделать его таким.
— Капитан Джухач, — спокойно сказала Ангелина. — Я думаю, каждый из присутствующих здесь будет рад разделить эту мечту, которую вы пронесли через триста пятьдесят лет и расстояние в сто пятьдесят световых лет. Я не думаю, чтобы в своеобразные задворки солнечной системы, где все ошибки земной истории могут повториться. При некотором рассмотрении можно сказать что вы проповедуете обращение в новую веру. Дело в том, что «Ариадна» не одинока во вселенной. Наксос не является некоего рода испытательным полигоном, где ваш триумвират может управлять экспериментированием в области социальной инженерии. Как вы сказали уже, это есть что-то, в чем все люди имеют ставку. Я предполагаю, конечно, что под «человечество» вы подразумеваете и "все Люди", а не некое трансцендентальное коллективное бытие?
Снова он не стал спорить, чтобы поверхностно обсуждать проблему, просто начал снова.
— Командую здесь я, — сказал он. — Капитан д'Орсей и капитан Айфер, естественно, участвуют в процессе выработки решения, но мы все единомышленники. Иной власти кроме меня нет, и пока вы вовлечены в это предприятие, вы должны принимать эту власть и ничего больше. Это понятно?
— Как незаинтересованный наблюдатель, — вставил Зено с хорошо скрытой иронией, — могу ли я сказать, что вы — существо неуважительно-оскорбительное в принятии того, что каждый из моих компаньонов имеет интересы и стремления, сродни вашему, заключающееся в дальнейшем продвижении человечества. Что касается меня, я не колеблясь беру на себя те же обязательства. Люди всегда уважали права и устремления каликосцев и цель каликосцев — работать в гармоническом содружестве с людьми. Считаете ли вы, что я здесь исключительно для того, чтобы следить за интересами моего собственного вида и шпионить, с тем, чтобы украсть этот мир у вас?
Джухач заколебался. Я мог оценить его затруднение. Может быть в таком мнении была истина. Но говоря так, тем не менее там было что-то еще. Как отметил Зено, для него было трудно определиться со своими подозрениями относительно каждого из нас.
— Никто не оспаривает вашу власть, капитан, — сказала Ангелина. Она могла остаться на этом, рассеяв все сомнения, если бы не Везенков.
— Проклятье, все не так, — сказал он резко. — Моя власть — Советы. И никто другой. Вы хотите помощи? Я помогаю. Все друзья. Никаких слуг.