Врата скорби. Последняя страна
Шрифт:
Или это подстава?
Да нет, не подстава. Все отлично вооружены, просто на диво хорошо, не хуже правительственной армии. Почти у каждого – на поясе вместо местного кинжала джамбия – современный пистолет, у некоторых даже в кобуре. У всех – у кого винтовки, у кого автоматы, токаревок – целых четыре. Автоматическая винтовка Токарева – с ней надо повозиться, это тебе не простая как кирпич мосинка – но если освоишь, она немногим уступит ручному пулемету. Автоматы – разномастные СТЭНЫ, два ППД, как минимум у двоих – новые богемские десантные автоматы, которых и на рынке то нет. У контрабандистов
Откуда они взяли все это? Оружие на каждом из них – стоит больше денег, чем они заработают в этих горах, целый год горбатясь на какого-нибудь феодала. Кто им дал все это, кто их снабжает?
Еще большее удивление – вызывали подсумки на боку с запасными магазинами. Это уже – признак регулярной армии. А это – откуда?
А откуда взял пистолет тот парень, который пытался убить его самого, но убил в результате своего отца? Кто ему дал пистолет?
Смотрят – кто враждебно, кто с интересом. Но последних – все-таки большинство.
– Салам алейкум… – дал Велехов приветствие, которое принято на всем Востоке
– Ва алейкум. Ва алейкум ас салам… – отозвались многие. Кто-то – давал полный салам, а кто-то – отвечал так, как было принято отвечать иноверцам.
Велехов молча ждал, пока кто-то заговорит. Кто заговорит – тот у них и амир.
– Садись ближе к костру, руси… – сказал круглолицый бородач, чья борода была коротко и довольно неаккуратно подстрижена (может, просто ножом обкорнал) – и вкуси с нами того, чем богат наш стол…
– Рахмат…
Велехов – по-турецки уселся у костра, на правах гостя выбрав себе место. Спиной к скале, так чтобы сзади не подкрались. Ему протянули лепешку, с зеленью и свежим жареным мясом… так питались в Междуречье, а здесь – нет, хлеб ели отдельно, а мясо – отдельно. Понятно, откуда ноги у всего этого растут – но непонятно, кто это все так хорошо финансирует.
Перед тем как есть – Велехов перекрестился. Идаратовцы – не обратили на это ни малейшего внимания.
Лепешка была вкусной, на настоящей муке. Он съел еще одну, а от третьей трижды отказался, показывая, что сыт.
– Хвала Аллаху… – сказал бородач – наш брат сказал, что ты хотел видеть нас и говорить с нами. Говори, мы слушаем тебя…
Велехов – мысленно еще раз перекрестился. Если он правильно все рассчитал – он получит союзника. Если нет – живым отсюда не уйдет.
– Я не хочу говорить с вами. Я хочу спросить вас…
– Спросить? Так спроси.
– Вы говорите о несправедливости, но в то же время с ней не боретесь. Как это понимать? И как тогда смотреть на вас – как на лицемеров?
Бородач нахмурился
– Мы не лицемеры, руси. Думай, что говоришь.
– А как иначе говорить о тех, кто говорит о несправедливости, но не делает ничего, чтобы устранить ее? Что вы сделали, чтобы устранить ее?
– Ты чужак, руси. И ты – казак. Угнетатель.
– Да, но я имею право говорить как человек, который видит со стороны. И разве ты ответил на мой вопрос?
Бородач мог сделать одно из двух. Выстрелить в него – или сдать позицию, начав оправдываться. И он выбрал
– Разве ты не знаешь, что мы сделали только за последнее время?
Бородач коротко перечислил – кое-что из этого Велехов знал, но большей частью – нет. В число содеянного – попала и страшная перестрелка прямо в Шук Абдалле с группой британского спецназа 22САС.
Но Григорий – только покачал головой
– Все то, о чем ты мне рассказал – все это одно из двух. Или ты пополнял собственный карман, грабя и уподобляясь обычному бандиту. Или ты отбивался, когда на тебя нападали.
Бородач – вскочил на ноги
– Как ты смеешь судить нас, неверный!
Вскочил на ноги и Джасим, крикнув что-то о гостеприимстве – а вот Велехов остался сидеть. Во времена, когда он жил на Востоке и входил в тамошнее войско – он повидал всяких… бандитов, грабителей, налетчиков… всяких. И научился различать людей. Эти – были слабоваты. По любым меркам. Их единственное достоинство – то, что они верят. По-настоящему верят. И это же – их недостаток, один из многих. Потому что бандиты, что с междуречья, что с нагорья – за красивой вуалью веры, за громкими словами и помпезными клятвами – скрывают цинизм, звериную жестокость, лисью хитрость и четкое, кристально ясное понимание своих шкурных интересов, которые не имеют ничего общего с исламом, которых они держатся до последнего и от которых просто так не отступят. Семья, род, племя – вот что их интересует. Они всегда помогут своему, они всегда найдут оправдание кормящему их семьи грабежу и похищению людей – мол, ведем джихад. А эти… похоже, они ничуть не более зрелые, чем те, начитавшиеся книжек студенты…
Нет в них фундамента. Нет опоры на землю, какая есть у матерых бандитов и матерых политических террористов. Есть только гнетущее чувство несправедливости, порывистость юношества и кто-то беспредельно циничный и злобный за ними, кто вооружил их и готовит для какой-то цели. Для какой-то очень серьезной цели.
И потому – Велехов остался сидеть, как это и подобает мужчине, воину, амиру, командиру сильного отряда
– Я смею судить как человек, который собственными руками устранил несправедливость, разгромив тагута на вашей земле, и отняв то, что он собирал не по шариату.
– О чем ты говоришь, неверный?
Новости в горах – распространялись в основном слухами, могли и не знать…
Быстро заговорил Джасим, свидетельствуя о том, что сам видел и в чем сам принимал участие. Бородач немного поостыл
– Наш брат свидетельствует, что ты и в самом деле напал на дом тагута и проявил себя как мужчина и воин и умелый амир. Но разве это дает тебе право говорить, что мы грабители и из числа сидящих [24] ? И разве ты не забрал те деньги, которые нашел в том доме? Так чем же ты лучше нас, неверный?
24
То есть трусы. Именно этим словом в шариате обозначаются трусы.