Врата смерти. Том 1
Шрифт:
Я всегда держал себя в руках – всю жизнь, в любой ситуации, я держал себя в руках.
Благодаря этому я выжил в Лабиринте, благодаря этому исполнил свою миссию в Арианусе.
А теперь я делаю то, чего делать не собирался, говорю то, что говорить не хотел! Компания мутантов не разумнее брюквы чуть не уничтожила меня. Я тащу к звездам группу меншей и болтаю с сумасшедшим стариком, который безумен, как лиса.
– Почему? – вслух спросил Эпло, оттолкнув пса, который лакал из лужи. – Скажи мне, почему?
– Любопытство, – самодовольно сказал старик, – сгубило не одну кошку.
– Это угроза? – Эпло взглянул на него из-под насупленных бровей.
– Нет-нет! – торопливо сказал Зифнеб, тряся головой. – Это предупреждение, милый мальчик. Некоторые люди считают любопытство очень опасным. Вопросы часто приводят к истине. А это может доставить тебе массу неприятностей.
– Ну да, это зависит от того, что считать истиной, не так ли?
Эпло поднял кусок мокрой древесины, прочертил на нем пальцем знак и опять бросил в угол. Остальные обломки бочонка немедленно ринулись к нему. Не миновало еще и двух ударов сердца, а бочонок стоял целехонький. Патрин нарисовал руны на бочонке и в воздухе рядом. Бочонок стал воспроизводить себя, и скоро множество бочонков, полных воды, заполнило трюм. Эпло начертил в воздухе пылающие руны, заставляя размножиться кадку с таргом. Сосуды с вином запрыгали, издавая таинственное позвякивание. Несколько мгновений – и трюм был полон пищи.
Эпло поднялся по лестнице. Зифнеб отодвинулся, освобождая ему дорогу.
– Все зависит от того, что для тебя истина, старик, – повторил Эпло.
– Да. Хлебы и рыбы, – лукаво подмигнул старик. – А, Спаситель?
Пища и вода вызвали, хотя и опосредованно, кризис, который едва не разрешил все проблемы Эпло.
– Что это за вонь? – спросила Алеата. – Ты собираешься что-нибудь с этим делать?
Это было примерно через неделю после начала путешествия – время отсчитывали по механическому часоцвету, который притащили с собой эльфы. Алеата забрела на мостик постоять и посмотреть на звезду, к которой они летели.
– Трюмная вода, – с отсутствующим видом объяснил Эпло, пытаясь изобрести способ измерить расстояние до цели. – Я говорил уже, что вы псе должны откачивать ее. Надо было установить очередность.
Эльфы Ариануса, которые придумали и построили этот корабль, изобрели эффективную систему переработки отходов с помощью машинерии и магии. Вода на Арианусе была очень ценным продуктом. Она была основной денежной единицей, и ни капли ее не пропадало.
Кое-кто из первых магикусов Ариануса придумал превращать испорченную воду обратно в чистую. Людские водяные волшебники делали это с помощью магии элементов, отделяя чистую воду от грязи. Эльфийские волшебники для достижения того же эффекта использовали машины и алхимию, и многие эльфы клялись, что их химическое колдовство производит куда более вкусную воду, чем людская магия элементов.
Заполучив корабль, Эпло убрал большую часть эльфийских машин, оставив только большой насос на случай, если в корабль попадет дождевая вода. У патринов благодаря их рунной магии имелись свои способы удалять отходы, методы, которые хранились в тайне – не от стыда, а просто ради выживания. Животное закапывает свой помет, чтобы не дать врагу выследить себя.
Эпло прежде не приходилось беспокоиться об утилизации отходов. Он проверил насосы.
Те работали. Люди и эльфы вполне могли пользоваться ими. Занятый математическими вычислениями, он больше не думал о разговоре с Алеатой, разве что сделал себе заметку, что надо бы всех заставить работать.
Его вычисления прервал вопль, за которым последовал гомон множества голосов. Пес, дремавший рядом с ним, вскочил с рычанием.
– Ну что еще? – пробормотал Эпло, покидая мостик и направляясь в жилой отсек.
– Они больше не рабы тебе, леди!
Патрин вошел и увидел Роланда, который, покраснев от ярости, стоял перед бледной, сосредоточенной и холодно-спокойной Алеатой. Люди сгрудились за спиной вожака.
Эльфы держались за Алеатой. Пайтан и Рега, в совершенном смятении, стояли посреди, взявшись за руки. Старика, как всегда, когда возникала проблема, нигде не было видно.
– Вы, люди, рождены, чтобы быть рабами! И больше вы ничего не знаете! – возразил юный эльф, племянник поварихи – прекрасный образчик эльфийской мужественности.
Роланд сделал шаг вперед, сжав кулаки.
Племянник поварихи не дрогнул, его братья и кузены сдвинулись еще теснее. Пайтан бросился разнимать их и получил удар по голове от бывшего раба Квиндиниаров, который с детства искал возможности выместить на ком-нибудь свое разочарование. Рега, поспешившая на помощь Пайтану, оказалась посреди свалки.
Побоище стало всеобщим, корабль раскачивался, Эпло ругался. Несколько несвоевременно, отметил он. Алеата оказалась в стороне и наблюдала за побоищем с интересом, подобрав юбки, чтобы в случае чего их не запачкали кровью.
– Прекратить! – рявкнул Эпло. Ринувшись в гущу схватки, он принялся расшвыривать дерущихся в стороны. Пес прыгнул следом, рыча и больно кусая за лодыжки. – Не то все мы рухнем вниз!
Это была не совсем правда, поскольку корабль удерживала в воздухе магия, однако же угроза была достаточно действенной, чтобы остановить побоище.
Драка прекратилась. Противники утирали кровь из разбитых губ и носов и поглядывали друг на друга с неприязнью.
– Что за чертовщина здесь происходит? – потребовал объяснений Эпло.
Все заговорили разом. Патрин одним жестом, полным ярости, заставил их замолчать. Он остановил взгляд на Роланде.
– Вот что, ты это все начал. Что случилось?
– Ее светлость отказались откачивать воду из трюма, – сказал Роланд, тяжело дыша и потирая ушибы. Он указал на Алеату. – Она отказалась. Она явилась сюда и приказала одному из нас пойти и работать вместо нее.
– Да! Это так! – гневно подтвердили люди.
Эпло на мгновение представил себе приятную картинку – как он с помощью магии делает в корабле пробоину и высыпает все эти склочные и шумные создания наружу, сколько бы там сотен тысяч миль ни было до земли.
Почему он этого не сделал? Любопытство, как сказал старик. Да, я любопытен, мне интересно узнать, куда старик хочет затащить их, интересно понять зачем. Но Эпло предвидел, что настанет время – а оно стремительно приближалось, – когда и любопытство его не удержит.