Врата смерти. Том 1
Шрифт:
– И как пришли, так и ушли, а? – Граф ткнул острым пальцем под ребра Альфреду. Чувство было такое, словно весь он высечен из кости.
– Если так можно сказать, – слабо откликнулся Альфред.
Граф хихикнул и снова ткнул его пальцем. Альфред почти физически ощущал, как правда вытекает из него, словно кровь – там, где впивался в его тело старческий сухой палец. Но что было правдой? Действительно ли он не знал, что сделал? Или какая-то часть его сознания скрывала это – как он привык за все эти годы скрывать свою истинную суть?
Альфред провел дрожащей рукой по редким волосам.
– Отец, оставьте его. – Джера подошла к Альфреду и положила руки ему на плечи:
– Еще вина, сэр?
– Нет, благодарю вас, Ваша Милость. – Альфред так и не прикоснулся к своему вину. – Если вы простите меня, я очень устал и хотел бы лечь…
– Разумеется, сэр, – немедленно откликнулся Джонатан. – Мы вели себя совершенно бездумно – давно уже наступил час королевского сна, а этот цикл был для вас действительно ужасным…
Больше, чем вы думаете, печально сказал себе Альфред с невольной дрожью. Гораздо более страшным!
Он поднялся на ноги.
– Я провожу вас в вашу комнату, – сказала Джера.
Отдаленный звук колокольчика нарушил тишину комнаты. В комнате воцарилось молчание; трое из четверых обменялись понимающими взглядами.
– Я пойду, – проговорила Джера, – мы не можем полагаться на мертвых.
Мгновение – и она растворилась во мраке.
– Я уверен, сэр, вы захотите услышать это, – сказал граф; его черные глаза сверкнули. Он жестом предложил – или приказал – Альфреду сесть.
Выбора у Альфреда не было, а потому он снова опустился в кресло, прекрасно сознавая, что не хочет больше слышать никаких новостей, даже самых спешных и секретных.
Все трое ждали в молчании – Джонатан был бледен и озабочен, старый граф смотрел оживленно, глаза его горели, Альфред уныло и безнадежно разглядывал стену.
Граф жил в Старых Провинциях, в землях, бывших когда-то населенными и плодородными. Века назад земля эта была живой, ее обрабатывало бессчетное множество кадавров. Из окон дома видны были огромные поля травы-кэйрн и высокие деревья ланти, усыпанные голубыми цветами. Теперь и сам дом, казалось, стал трупом. Земли же, окружавшие его, были пустынны и безжизненны – моря грязи и пепла, сотворенные вечным дождем.
Обиталище графа было не пещерной структурой, как Некрополис: замок был построен из каменных блоков и напоминал Альфреду замки, построенные сартанами в пору расцвета их власти на Арианусе.
Замок был достаточно большим, но большинство комнат в нем было заперто или просто заброшено – некому было поддерживать здесь порядок. Все население замка состояло из старика графа и кадавров старых слуг. Но комнаты фасадной части замка содержались в необыкновенном порядке – сравнительно, конечно, с теми печальными и убогими жилищами, на которые Альфред насмотрелся вдосталь во время их поездки по Старым Провинциям.
– Древние руны, понимаете ли, – сообщил старый граф Альфреду, сопроводив свои слова проницательным коротким взглядом. – Люди в большинстве своем стирают их. Не могут их прочитать и полагают, что рунные надписи делают жилище старомодным. Но я оставил их и заботился о них. А они заботятся обо мне. И вот мой дом стоит, в то время как множество других рассыпались в прах.
Альфред мог прочесть руны, он ощущал магическую силу, века поддерживавшую эти стены, но не сказал ничего, страшась, что скажет слишком много.
Жилая часть замка состояла из комнат прислуги, располагавшихся в нижнем этаже кухни, жилых комнат, кладовой; к тому же там находились парадный и черный входы в замок и лаборатория графа, где он все еще продолжал эксперименты, надеясь вернуть жизненную силу земле Старых Провинций. Два верхних этажа предназначались для хозяев замка и их гостей.
Часы-король направились в свою опочивальню. Альфред с тоской подумал о постели, о сне, о благословенном забвении – пусть и на несколько часов, об отдыхе от этого живого кошмара.
Должно быть, он и на самом деле задремал, поскольку когда дверь распахнулась, он испытал весьма неприятное ощущение, как это бывает со внезапно разбуженным человеком. Он заморгал и уставился на Джеру и человека в черном плаще, появившихся в дверях в дальнем конце комнаты.
– Я подумала, что вы должны услышать новости от самого Томаса – на тот случай, если у вас будут вопросы, – сказала Джера.
Альфред понял, что новости были скверными, и обреченно склонил голову. Сколько еще он сможет выдержать?..
– Принц и чужестранец, чья кожа покрыта рунами, мертвы, – тихо проговорил Томас. Он вышел на свет и откинул с головы капюшон – молодой человек, должно быть, ровесник Джонатана. Его одежды были заляпаны грязью, словно ему пришлось проделать в спешке долгий и трудный путь. – Король казнил их обоих сегодня в комнате для игр.
– Ты присутствовал при этом? Видел, как это случилось? – спросил граф, резко подаваясь вперед.
– Нет, но я говорил с мертвым стражником, чей долг – доставлять тела в катакомбы. Он сказал мне, что хранитель сейчас работает над их телами.
– Мертвый сказал! – Старик фыркнул. – Мертвым нельзя доверять.
– Я хорошо знаю это, милорд. Я сделал вид, что не знал о том, что король окончил игру в рунные кости, и вломился прямо в залу. Кадавры как раз оттирали кровь с пола – большую лужу свежей крови. Рядом лежало копье с окровавленным наконечником. Сомнений быть не может. Они мертвы.
Джера покачала головой и вздохнула:
– Бедный принц. Бедный юноша, такой красивый, такой достойный… Но, как говорят, несчастье одних может обернуться удачей для других.