Врата смерти. Том 2
Шрифт:
– Когда вы доберетесь до Древлина, – сказал он, протягивая ее Эпло, – передайте это нашим братьям, гномам. Попросите их простить нас, если они смогут. Мы понимаем, что это будет нелегко. Нам самим непросто будет простить себя.
Эпло взял книжицу, открыл ее и нетерпеливо пролистал. Она оказалась сартанской, но написана была по-меншски. Он сделал вид, что рассматривает ее, на самом же деле он обдумывал свой следующий шаг. Он… Он уставился на книжицу, затем поднял взгляд на Кенкари.
– Вы знаете, что это такое?
– Да, – согласно кивнул Блюститель Душ. – Мне кажется, что Предавшиеся Злу искали именно это, когда проникли в нашу библиотеку. Однако они не там искали. Они считали, что она должна лежать среди сартанских рукописей, охраняемых и защищаемых сартанскими рунами. Но дело в том, что сартаны написали ее для нас. Они оставили ее нам.
– И как же долго вы об этом знали?
– Давно, – печально сказал Блюститель Душ. – К стыду нашему, давно.
– Но ведь это сможет дать гномам, людям – всем – чудовищное превосходство над вами и вашим народом!
– И это мы знаем, – сказал Блюститель. Эпло засунул книжицу за пояс.
– Это не ловушка, госпожа Иридаль. Я все объясню по дороге, если вы сами кое-что объясните мне. Например, как Хуго Десница умудрился ожить.
Иридаль перевела взгляд с эльфов на ужасающий призрак, затем на патрина, который похитил ее сына. Магическая защита Эпло начала угасать по мере того, как он справлялся с собственным страхом и отвращением. Голубое свечение рун померкло и угасло.
Со своей спокойной улыбкой он протянул Иридаль руку.
Медленно, нерешительно она приняла ее.
Глава 38. ОТКРЫТОЕ НЕБО. Срединное Царство
Семь Полей, расположенных на плавающем континенте Улиндия, были воспеты во многих легендах и песнях – в песнях в особенности, поскольку именно песней люди выиграли знаменитую Битву на Семи Полях. Одиннадцать лет назад по человеческому летоисчислению эльфийский принц Риш-ан и его соратники услышали песнь, перевернувшую их жизни, вызвав воспоминания об эпохе, когда эльфы Паксара создали огромное королевство, основой которого был мир.
Агах-ран – во времена Битвы на Семи Полях он был королем, ныне же провозгласил себя императором – объявил Риш-ана предателем, отправил своего сына в ссылку и несколько раз пытался убить его. Но эти попытки провалились. С годами Риш-ан становился все сильнее. Все больше и больше эльфов – и под влиянием песни, и разгневанные жестокостями, которые вершились именем империи Трибус, – собирались под знаменами принца.
Восстание гномов Древлина оказалось для мятежников прямо-таки «даром предков», как назвали его эльфы. В новопостроенной крепости принца Риш-ана – Кирикари возносились благодарственные молебны. Императору пришлось разделить свои войска и сражаться на два фронта. Мятежники немедленно усилили свои нападения, и теперь их владения простирались далеко за пределы провинции Кирикари.
Король Стефан и королева Анна были рады тому, что эльфы Трибуса отступают, но их несколько тревожило то, что мятежные эльфы приближаются к границам людских земель. Как говорится, эльф везде эльф, и кто знает, не запоют ли эти медоречивые мятежники по-другому?
Король Стефан начал переговоры с принцем Риш-аном и был чрезвычайно доволен тем, что услышал. Риш-ан обещал не только признавать власть людей над теми землями, которыми они уже владели, но и предложил им открыть для заселения другие континенты Срединного Царства. Риш-ан также обещал прекратить использовать на эльфийских драккорах людей-рабов. Теперь людей будут нанимать для службы на этих кораблях, перевозящих с Древлина жизненно необходимую воду. И, как часть команды, люди будут получать свою законную долю воды, причем им будет позволено продавать ее на рынках Волкарана и Улиндии.
В свою очередь, Стефан согласился покончить с нападениями на эльфийские корабли, пообещал послать войска, чародеев и драконов на помощь мятежникам. Вместе они смогут добиться падения империи Трибус.
На этой стадии переговоров было решено, что правители встретятся лично, чтобы обговорить окончательные условия и обсудить детали. Если было решено действовать против имперской армии сообща, то лучше всего было нанести удар сейчас. В обманчиво неприступных стенах крепости, называемой империей Трибус, нашлись щели. И, судя по слухам, эти щели становились все шире и многочисленней. Отступничество Кенкари станет боевым тараном, который позволит Риш-ану разнести ворота и взять Имперанон штурмом.
Для осуществления этого плана помощь людей была принцу просто необходима. Только объединившись, две расы могли сломить силу имперских армий. Риш-ан это понимал, равно как король Стефан и королева Анна. Они были готовы подписать договор. К сожалению, среди людей были могущественные группировки, которые очень не доверяли эльфам. Эти бароны прилюдно выступали против предполагаемого союза, растравляли старые раны, напоминая людям о том, как они страдали под властью эльфов.
«Эльфы подлы и вероломны, – говорили бароны. – Все это только западня. Король не продает нас эльфам. Он просто предает нас!»
Бэйн объяснил политическую ситуацию так, как слышал это от графа Третара, мрачно молчавшему и безразличному Хуго.
– Встреча между моим отцом королем и принцем Риш-аном – дело чрезвычайно важное. И очень тонкое, – сказал Бэйн. – Если что-нибудь будет не так, пусть самая мелочь, самое неважное, весь союз рухнет.
– Король тебе не отец, – сказал Хуго. Это были первые его слова почти с самого начала их полета.
– Я это знаю, – сказал Бэйн, сладко улыбаясь. – Но мне нужно привыкнуть называть его так. Так я не собьюсь и не сделаю ошибки. Это мне посоветовал граф Третар. И я буду плакать на его погребении, – но не слишком, поскольку иначе люди подумают, что у меня нет мужества. Но ведь одну-две слезы от меня ждут, как ты думаешь?
Хуго не ответил. Мальчик сидел перед ним, надежно устроившись на передней луке седла, и радостно наслаждался полетом от эльфийского Аристагона к населенным людьми землям Улиндии. Хуго не мог отделаться от воспоминания о том, что во время последнего его путешествия по этому же пути на этом самом месте сидела Иридаль, мать Бэйна, спокойно отдыхая в объятиях Хуго. Только мысль о ней удерживала Хуго от того, чтобы сдернуть Бэйна с седла и вышвырнуть его в открытое небо.
Бэйн наверняка это понимал, поскольку каждый раз, как оборачивался, крутил в руках перышко-амулет и подносил его к лицу Хуго.