Врата учености

Лернер Марик Н

Что любопытно, говорливый слуга поведал на ходу, что перестройка его началась еще в декабре 1730 года. Похоже, перебираться из Москвы Анна Иоанновна задумала с самого начала. А вот этого я уже не понимаю. Чужой для нее абсолютно город Петербург. В Москве в детстве жила и должна была сохранить приятные воспоминания. Нет, носится туда-сюда.

Переделки, переезды без конца и края. Это же не на поезде или самолете. Добрый месяц тащились, хотя расстояние совсем небольшое. Меня лично поездка всерьез достала. Хуже только паломничество

с Елизаветой Петровной. С утра не знаешь, чем займешься вечером и где. Ни порядка особого, ни плана предварительного.

– Нельзя сюда! – встав на пороге, вскричал очередной лакей в раззолоченных одеждах. – Еще не готово.

Молча отпихиваю плечом и прохожу внутрь. Натурально мебель не поставили, на окнах занавески отсутствуют, и вообще достаточно неуютно. Помещение большое, но пусто здесь и плохо протоплено. Холодно.

По слухам, мебель еще и потому перевозили, что Анна Иоанновна боялась порчи, всяческого колдовства, особенно когда в Курляндии обнаружила под кроватью куриные косточки. Кто-то явно желал извести ее, тогда еще, правда, не императрицу. Мысль, что собачка могла затащить и устроить тайник, сразу отметалась. Раз рядом обнаружен волос, непременно некто задумал погубить.

– Шубу положите сюда, – говорю приказным тоном.

Укладываю Лизу, наваливаю сверху еще одну.

– Одну минуту, – говорю ей тихонько, обратив внимание, как прикрывает покрасневшие глаза. Не так уж много света. – Сейчас окна закроем. Ты здесь старший? – спрашиваю продолжающего возмущаться павлина.

– Я же говорю…

– На, – бью в зубы так, что рука заныла, а он аж к стене отлетел. Катя радостно взвизгнула. Судя по горящим глазам, чисто для проформы. Ее все происходящее скорее забавляет. – Встать!

Он поспешно вскочил, не дожидаясь, пока примутся бить ногами. Нравы здесь достаточно простые, и вряд ли я первый сильно недовольный. Сатисфакции он от меня не дождется, даже если и имеет титул, в чем сильно сомневаюсь. Я все равно не умею фехтовать и не соглашусь.

– Чтоб через четверть часа здесь стояла кровать, окна занавешены и в комнатах было тепло. Иначе я тебя, паскуду, на части порву. Возьму за ножки твои кривые и разорву. Понял?

– Да, господин, – поспешно отвечает, размазывая юшку по лицу. То ли зуб ему выбил, то ли парочку, но слюна красная.

– Остальным займешься после исполнения данного приказа. Как-то: обеспечить малый двор всем положенным, включая стулья, еду и горячие напитки. – Чего стоишь? Действуй!

– Как вы его, – пробормотала госпожа Адеркас, – Михаил Васильевич?

– Wer lange droht, macht dich nicht tot, – без особой радости отвечаю. – Кто долго грозит, тот тебя не убьет. У меня нет времени объяснять и упрашивать. Сначала исполнение, затем – объяснения.

– Мне тоже нужно кулаком по мордам? – Последнее слово она произнесла на русском с отчетливой насмешкой.

– Настоящая… умная женщина никогда не кричит на мужчину… Приказы отдаются

спокойно, четко и ясно!

– Вбивать можно только тот гвоздь, который вбивается.

Это очень похоже на хорошо знакомое: «Приказы отдаются, только если уверен в их исполнении». В сущности, так и есть. На некоторых правильней воздействовать не прямыми указаниями, а исподволь. Но то в теории. Сходу иногда сложно разобраться и гораздо удобнее двинуть в грызло. Впрочем, я не особа слабого пола. У них свои методы, ничуть не хуже.

– Женщинам, – со всей возможной серьезностью говорю, – карьера дается труднее, ведь у них помимо отсутствия больших кулаков нет жены, которая толкала бы их вперед.

Мы улыбнулись друг другу. Кажется, она не столь уж похожа на воблу. Разве внешне. И юмор понимает. Да и ко мне до сих пор нормально относилась – без особого панибратства, но и не свысока. Я сам виноват, что вычеркнул пруссачку из мысленных расчетов, записав в чьи-то конфидентки. Надо бы исправиться. Встречаться нам еще долго, и биться лбами излишне. У нее своя сфера деятельности, у меня другая.

– Корь, – сказал Санхец после осмотра. Мне почти физически полегчало. Аж камень свалился с души. Очень увесистый. И дело даже не в том, что бы со мной сделали. Хотя себя безусловно жалко, и даже очень. Это означает полный провал в самом важном из моих достижений и откат в неизвестность с плевками в спину. Вакцинацию прикроют лет на сто по минимуму. – Обыкновенная корь.

Тут даже я в курсе. От этого не помирают. Все дети рано или поздно болеют корью, краснухой и свинкой. Правда, помимо названий я еще помню, что свинка опасна во взрослом возрасте: приводит к бесплодию. А с симптомами швах. Собственных детей не успел завести и не в курсе, чем болел в детстве. Причем в обеих ипостасях. Не отложилось в голове.

– Я зря запаниковал?

– Почему? Часто промедлить с помощью – как у вас говорят, авось само пойдет, – вроде как вообще не помогать… Вы все сделали очень правильно. Если не обеспечить правильного режима, могут случиться и осложнения. А это очень неприятно. Вплоть до глухоты.

– А правильный – это как?

Гофмейстерина покосилась на меня с любопытством. Даже если бы знал, не мешает уточнить. Вот ей наверное известно: не первый ребенок, у коего в качестве гувернантки. Случайно к принцессам не попадают. Надо бы уточнить, кто порекомендовал.

– Изолировать от окружающих, в особенности от детей.

Я посмотрел на госпожу Адеркас.

– Я проверю, кто болел, – согласилась без второго слова. – Остальных вон, – и удалилась к остальным, вызывая зависть своей изумительно прямой спиной. Я вечно сутулюсь. И в том теле, и в данном заново. А у нее будто в платье засунули доску. Позвоночник не сгибается и, пожалуй, даже не может согнуться.

– Постельный режим, – продолжил доктор, – и жидкая пища. Затемнять комнату не обязательно, но и не мешает.