Врата в будущее (сборник)
Шрифт:
Приведенные критиком факты еще раз напоминают нам многие истории из художественного мира, свидетелем которых пришлось быть. Мне уже приходилось упоминать, что в музее Метрополитен в Нью-Йорке находится приписанная Массейсу картина любопытнейшего, малоизвестного нидерландского мастера Хазелаера. Подпись его, виденная на картине еще мною и Семеновым-Тян-Шанским, видимо, снята предыдущим владельцем. Ведь на художественном рынке одно дело продавать какого-то Хазелаера и совсем другое иметь возможность повторять имя Массейса.
Также вспоминаю и письменное свидетельство одного большого авторитета о Рембрандте, между тем как с этой картины была только что снята
Собиратели различаются по двум типам. Одним из них прежде всего нужно лишь имя. Другим же более всего нужно художественное достоинство. Для собирателей первого типа и произошли бесчисленные подделки. Один антиквар, грубого, но пронырливого типа, говорил: «Подпись тридцать копеек стоит».
Сколько трагедий и драм произошло и происходит в художественном виде из-за условности суждений. Если возьмем любой обширный словарь художников, то вас прежде всего поразит множество совершенно неизвестных имен, не оставивших по себе почти никаких произведений. Тем не менее эти люди были учениками известных художников. Очень часто жили долго. Были призываемы к украшению храмов и общественных зданий, что показывает бывшее к ним доверие. Кроме того, имена их цитируются старыми историками искусства, имевшими основание давать им хорошие оценки. Действительно, по исключительно редким подписным их картинам (вроде помянутого Хазелаера) можно убеждаться, что эти не дошедшие до нас мастера были большими, прекрасными художниками и вполне заслуживали свою страницу в истории искусства.
Если сейчас у нас на глазах исчезает с картины подпись Хазелаера, то ведь подобные прискорбные эпизоды, конечно, происходили во всех временах. Рассказывали про одного известного собирателя, что он всегда имел при себе баночку со спиртом, причем при приобретении картины, в процессе торговли, на всякий случай стирал подпись, ибо без подписи картина, мол, малоценнее. Мало ли что происходило около художественных произведений. Мы сами видели, как некий реставратор привел отличную картину в кажущееся ужасное состояние, лишь бы под этим предлогом приобрести ее от дорожившего ею владельца.
В конце концов, можно бы написать целую поучительную историю жизни картин и других художественных произведений. Может быть, когда-то в театральных постановках вместо человеческой личности будет представлена жизнь картин. Так много и драматических, и печальных, и высокорадостных эпизодов запечатлеваются около творческих произведений.
Сколько раз нам приходилось слышать о спрятанных картинах, неизвестно кем и для кого. Помню, как эскиз Рубенса был заклеен в качестве толстого переплета книги. Прекрасный портрет Брюллова был вскрыт под ничего не стоящим пейзажем. Под так называемой картиною Давида нашлась подпись Карбоньера. Во всех странах, во все века происходила вольная и невольная перестановка имен и определений. Вместе с переоценками, возникающими в течение каждого столетия, появляются и новые условности. Вместо принципиальных переоценок происходят новые сокрытия и открытия.
Мне рассказывали об интереснейшей коллекции неизвестных французских художников сравнительно новейшего времени. Один марселец начал собирать картины, остававшиеся после рано умерших или оставивших навсегда искусство художников. Накопилась большая коллекция, в
Один мой друг, произнося слово «неизвестный», всегда прибавлял «неизвестный для меня». В этом смысле он был глубоко прав. Почем он мог знать, известен ли другим тот, кто для него, в данную минуту, в данном месте, почему-то неизвестен? Такое добавление следовало бы вообще принять к исполнению. Иначе часто люди воображают, что если они чего-то не знают или чего-то не признают, это значит, что и все вообще должны не знать то же самое. Кроме того, вопрос известности и неизвестности один из наиболее условных вообще. Столько при этом обстоятельстве накопляется всевозможных случайностей и вольных, и невольных. Сколько творцов получали так называемую известность когда-то после смерти. Ведь люди почему-то очень ценят в своих определениях именно условия смерти.
Выставки «неизвестных» мастеров еще раз напомнят об условности человеческих суждений и создадут еще одну справедливость в мире.
Письмена Азии
На обветшалых, пожелтевших рукописях Турфана звучат гимны Богу Свету, Солнцу, Вечной Живой Душе, возносятся моления о покое, о восхождении, о мире. Слово мир употребляется очень часто. Кроме множества буддийских текстов в разновременных находках имеются рукописи китайские, манихейские, несторианские, тибетские, иранские и от всяких среднеазийских путников.
Разрушились, пустынные сейчас, храмы. Засыпались процветавшие города, исчезли стены и башни. Срезана, сбита стенопись. Уничтожены книгохранилища, распроданы и расхищены сокровища. Мрачность царит там, где сияли светлые краски и сверкали металлы. Что же скажет некто, кто посетит старинные места на новых путях?
Пострадали и листы рукописей как от времени, так и от всяких недоброжелательных вражеских рук. Но все-таки и эти прерывчатые, изъеденные свитки напомнят, что и в пустынных, затемнелых развалинах когда-то возникали светлые мысли и кто-то изливал душу в прекрасных зовах.
В недавнем переводе турфанские гимны означают: (многоточия обозначают пропавшие места текста).
«Гимн живой душе … все грехи, колебания внутренние и внешние, все мысли, все помысленное и все сказанное. Смешение доброго и злого мышления, неосознание того и другого. Пойми свое Бытие: чистое слово, ведущее к душе! Через нее, через душу пойми лукавое слово вождя ада, которое приведет ко тьме адовой. Взвесь, как судья на весах, все слово, выпущенное и преосужденное. Осмысли перевоплощение и тьму адову, где души терзаются в утеснении. Храни душевное целомудрие, сокровище слова … поедающий огнь человеческий! И ты, душа светлая, окрыленная, свободная в выражениях! Предопределение и перевоплощение! Удержи сердце и мысль от греховного позыва. В отчизну Света иди путем мира. . . . .