Врата
Шрифт:
| молодых женщины в прозрачных одеяниях и
| парализовали меня какими-то лучами. Девятнадцать
| часов я находился на их корабле в качестве
| пленника. За это время я подвергся различным
| неприличным действиям сексуального характера;
| чувство собственного достоинства не позволяет мне
| разглашать их природу. Предводительница этих
| женщин, которую зовут Мойра
| что, подобно нам, им не удалось полностью
| справиться со своим животным происхождением. Я
| принял их извинения и согласился доставить на
| Землю четыре сообщения. Сообщения первое и
| четвертое я не могу разглашать до определенного
| времени. Сообщение второе частного характера и
| предназначено моему менеджеру, под началом
| которого я работаю. Сообщение третье для вас, на
| Вратах, и состоит оно из трех частей. 1. Больше не
| должно быть курения. 2. Не должно быть больше
| совместного обучения девочек и мальчиков, по
| крайней мере до второго курса колледжа. 3. Вы
| должны немедленно прекратить все космические
| исследования. За нами наблюдают.
| Гарри Хеллисон
| Питсбург
| Не каждый из нас вернется домой -
| Нас плющит и жжет, и рвет на куски.
| Но тот кто вернулся с добычей — герой.
| А тот кто пустой — хоть вой от тоски.
| Но тот и другой уходят опять
| Хоть страх его сердце сжимает в кулак
| О хичи, скажите как нам узнать
| Где ваше богатство, где вы, а где мрак...
| О, хичи...
Я помню ее запах. Однажды запах мускусного масла стал так силен, что я поднял голову, но тут же забыл об этом. И все время то на одном экране, то на другом висел снаружи этот огромный зловещий широкий синий шар: фазовые эффекты образовывали тени на его поверхности: страшные волны его тяготения все время сотрясали наши внутренности. Дэнни А, находился в первом корабле, следя за временем и выталкивая в шлюпку мешки и свертки. Они проходили в люк шлюпки, оттуда в другую шлюпку, потом снова в люк и в капсулу второго корабля, где я принимал их и заталкивал во все углы, чтобы вошло побольше. «Пять минут!» — крикнул он. Потом: «Четыре минуты!». Потом: "Три минуты, откройте эту проклятую крышку! И наконец: «Все! Эй, вы все! Бросайте, что делаете, и бегите сюда». И мы так и поступили. Все, кроме меня. Я слышал крики остальных, они меня звали; но я упал, наша шлюпка была загромождена, и я не мог подобраться к люку. Я пытался убрать с дороги какой-то проклятый тюк, а Клара по радио кричала: «Боб, Боб, ради Бога, иди сюда!» И я знал, что уже поздно, захлопнул люк и прыгнул вниз. Последнее, что я слышал, был голос Дэнни А.: «Нет! Нет! Погоди...»
Погоди...
Очень, очень долго.
Глава 31
Немного погодя — не знаю, сколько времени прошло, — я поднимаю голову и говорю: «Прости, Зигфрид».
— За что, Боб?
— За плач. — Я физически истощен. Как будто меня десять миль прогоняли сквозь строй, а сумасшедшие чокто (одно из племен североамериканских индейцев. — Прим, перев.) колотили меня своими дубинками.
— Вы себя лучше чувствуете, Боб?
— Лучше? — Я удивляюсь этому глупому вопросу, потом начинаю думать, и, странно, мне действительно лучше. — Да. Кажется. Не то, что называется хорошо. Но лучше.
— Отдохните немного, Боб.
Мне это замечание кажется глупым, и я ему говорю об этом. У меня осталось столько энергии, как у сдохшей неделю назад медузы, и мне ничего не остается, как отдыхать.
Но я чувствую себя лучше. «Я чувствую, — говорю я, — будто наконец позволил себе ощутить свою вину».
— И пережили это.
Я обдумываю его слова. «Кажется, да», — говорю я.
— Обсудим вопрос о вине, Боб. Почему вина?
— Потому что я отбросил девять человек, чтобы спастись самому, идиот.
— Вас кто-нибудь обвинял в этом? Кроме вас самого?
— Обвинял? — Я снова прочищаю нос, думая. — Нет. А зачем? Вернувшись назад, я стал чем-то вроде героя. — Я думаю о Шики, таком по-матерински добром, о Френси Эрейра, который обнимал меня, позволяя выплакаться, несмотря на то что я убил его двоюродную сестру. — Но их там не было. Они не видели, как я прочистил баки, чтобы выбраться.
— Вы прочистили баки?
— О, дьявол, Зигфрид, — говорю я, — не знаю. Я собирался. Я протянул руку к кнопке.
— Как вы думаете, мог ли корабль, который вы планировали покинуть, очистить соединенные баки шлюпок?
— А почему бы и нет? Не знаю. Во всяком случае, — говорю я, — ты не сможешь придумать оправдания, о котором я бы уже не подумал. Я знаю, что, может быть, Клара и Дэйн нажали свою кнопку раньше меня. Но я протянул к своей руку!
— И как вы думаете, какой корабль при этом должен был освободиться?
— Их. Мой, — поправляюсь я. — Не знаю.
Зигфрид серьезно говорит: "В сущности, вы поступили очень разумно. Вы знали, что все выжить не могут. Для этого не было времени. Единственный выбор заключался в том, умрут ли все или только некоторые. Вы решили, что лучше пусть выживут некоторые.
— Вздор! Я убийца!
Пауза, цепи Зигфрида обрабатывают мои слова. «Боб, — осторожно говорит он, — мне кажется, вы себе противоречите. Разве вы не сказали, что они все еще живы в этой разрывности?»
— Да, они живы! Время для них остановилось!
— Тогда как же вы можете быть убийцей?
— Что?
Он повторяет: «Как вы можете быть убийцей, если никто не умер?»
... — не знаю, — говорю я, — но, честно, Зигфрид, я больше не хочу об этом говорить сегодня.
— Вы и не должны, Боб. Не знаю, представляете ли вы, чего достигли за последние два с половиной часа? Я горжусь вами!