Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского
Шрифт:
Напротив церкви стоял двухэтажный дом с галереей вдоль второго этажа. Во дворе, вымощенном тёсом, располагались хозяйственные постройки, конюшня, коровник, амбар.
Вставало солнце, освещая вершины вековых деревьев. Только-только начинался новый день, но в доме уже давно никто не спал. На втором этаже, в просторной горнице который час, пытаясь унять волнение, ходил хозяин усадьбы боярин Кирилл, высокий, худощавый мужчина лет тридцати пяти с коротко стриженной бородой, светлыми, слегка рыжеватыми волосами. Иногда он подходил к двери в спальню боярыни, прислушивался, пытаясь понять,
Наконец дверь отворилась, выбежала резвая молодая служанка. Кирилл резко повернулся и с тревогой в голосе спросил:
— Ну что? Скоро?
— Уж скоро, боярин, — поспешно ответила служанка и быстро удалилась из горницы, чуть не столкнувшись на пороге с сыном боярина Стефаном, мальчиком лет пяти.
Стефан подбежал к отцу и с нетерпением спросил:
— Тятя, скоро матушка родит?
— Скоро, сынок, скоро, иди погуляй, я позову тебя, — спокойно ответил Кирилл и потрепал мальчика по русой головке. Он не хотел, чтобы его волнение передалось сыну.
— Только обязательно, — торопливо сказал Стефан и побежал к двери.
— Обязательно позову, — проводив сына взглядом, Кирилл подошёл и посмотрел в окно.
Ночные облака уплывали, оставляя чистое небо солнцу. Под его лучами постепенно исчезали длинные тени, всё ярче освещались лес и поле, покрытые молодой зеленью. Только голоса птиц нарушали утреннюю тишину. Кирилл смотрел на просыпающуюся природу, на лес за рекой, на дома вдоль улицы, на крест, венчающий купол церкви, на икону Христа над её входом. Вид за окном успокаивал его и придавал уверенности, что всё будет хорошо, Мария родит ему прекрасное дитя, и волнение его понемногу утихало.
Входная дверь скрипнула. В горницу вошёл отец Михаил. Священник был небольшого роста, с окладистой, тщательно расчёсанной седой бородой. На вид ему было лет семьдесят, а сколько на самом деле — никто не знал. Служил он в местной церкви давно, ещё при родителях Кирилла.
Хозяин поклонился гостю.
Отец Михаил перекрестился на иконы, поклонился боярину и спросил мягким успокаивающим голосом:
— Волнуешься, боярин?
— Волнуюсь, отче, как-то всё будет!
— Не волнуйся, сын мой, всё в руках Господа, а Он милостив.
— Господи! Помоги Марии, чтоб всё хорошо было! — Кирилл повернулся к иконам и перекрестился.
Отец Михаил слегка обнял его за плечо.
— Присядь и послушай меня, сын мой. Праведность твоя и Марии известна не только людям, но и Богу. Да и Мария в ожидании ребёнка берегла себя.
— Да, отче, Мария была особенно внимательна к своему состоянию, тщательно соблюдала душу и тело в чистоте и строгом воздержании во всём, — говорил Кирилл, изредка поглядывая на дверь комнаты боярыни.
— Коли богобоязненная мать пребывала в строгом посте и частой сердечной молитве, так и самое дитя, благословенный плод её чрева, ещё до появления своего на свет некоторым образом уже освящается постом и молитвою. С Божьей помощью благословенная жизнь ваша вознаградится рождением славного дитяти. А ты, боярин, не волнуйся, вы с Марией всё правильно делали.
— Так ведь, отче, все родители должны так поступать, — сказал Кирилл.
— Должны все, да не все то исполняют, — в голосе отца Михаила послышалась
В горницу снова вбежал Стефан.
— Тятя, скоро мама родит? — мальчику не терпелось узнать, что будет дальше.
— Скоро, сынок, скоро, — ответил Кирилл тихо.
За дверью спальни раздался крик младенца. Мужчины встали. Кирилл быстро направился к двери, за ним Стефан, на его лице, выражались одновременно и испуг, и любопытство. Отец Михаил подошёл к иконам, перекрестился и стал молиться. Кирилл и Стефан остановились перед дверью, прислушиваясь. Постепенно крик младенца затих. Дверь спальни открылась, и оттуда вышла пожилая служанка Марфа.
— Марии Бог дал сына, боярин. Всё, слава Богу, хорошо, теперь ей надо отдохнуть, — при этом она рукой преградила путь Кириллу, который порывался пройти в спальню.
Боярин послушно отступил назад, подошёл к иконам, опустился на колени и стал молиться:
— Господи! Благодарю за доброту Твою. Ты один, Всемогущий, даруешь нам жизнь и хранишь нас, грешных.
Стефан, стоя на коленях рядом с отцом, смотрел на него и повторял его слова и действия.
Окончив молитву, Кирилл снова стал ходить по горнице от окна к двери в спальню Марии. Энергичными действиями он старался унять нетерпение и волнение перед встречей со своим новорожденным сыном. Стефан молча сидел на скамье у окна и внимательно смотрел на отца. Он ещё не понимал волнения взрослых, но некоторое беспокойство передалось и ему. Отец Михаил продолжал молиться. Длилось это до тех пор, пока Марфа, наконец, позволила войти к Марии.
Кирилл тихонько приоткрыл дверь в спальню. Заглянув в неё, он замер в изумлении, ему показалось, что он всё это видит впервые. Через неплотно закрытые занавески в комнату светило солнце, лучи его отражались на чистом полу. Тишина и покой. На широкой кровати, на белых простынях, накрытая белым покрывалом, опираясь спиной на подушки, лежала Мария, молодая женщина лет двадцати пяти. Русые волосы, выбившись из-под белой косынки, обрамляли её красивое с тонкими чертами бледное лицо, голубые усталые глаза светилась радостью. Рядом со счастливой матерью на подушках, завернутый в пелёнки, лежал младенец. Личико у него сморщенное, глазки закрыты, он спал. Мария с улыбкой смотрела на мужа и сына.
Кирилл, боясь побеспокоить новорожденного, на цыпочках подошёл к кровати. Следом за отцом, тоже на цыпочках, прошёл Стефан. Кирилл осторожно поцеловал Марию.
— Как чувствуешь себя, солнышко моё?
— Слава Богу, всё хорошо, а это дитятко наше… Нравится он вам?
Душу Кирилла переполнила радость:
— Какой красавец, богатырь! Счастливишь ты меня детьми, дорогая моя, благодарю Бога за такой подарок.
Мария посмотрела на Стефана:
— А тебе, сынок?
— И мне нравится, красивенький такой, — с детской непосредственностью ответил Стефан и попытался поцеловать ребёнка.