Времена не выбирают

Мах Макс

– Как ее звали? Ты знаешь?

– Сейчас… – Лика задумалась, вспоминая. – Дед налил себе водки… – она как бы пересказывала Максу фильм, который сейчас просматривала внутренним взором, – поднял рюмку и сказал… сказал: давайте, мол, выпьем за моих родителей – красного командира Ивана Крутоярского, погибшего в двадцать восьмом у Джунгарских ворот в бою с басмачами, и военврача Наталью Крутоярскую, Царствие ей Небесное, погибшую под Красногвардейском в сорок первом. Светлая им память.

Она посмотрела на Макса из-под чуть опущенных век и тихо сказала:

– А что хотел рассказать мне ты, Макс?

«А что я могу тебе рассказать, королева? Почти ничего».

– Сон, –

сказал Макс. – Я могу рассказать тебе свой самый заветный сон, Лика.

Макс снова улыбнулся, но, поскольку он, как говорят русские, «отпустил сейчас вожжи», то улыбка вполне могла оказаться грустной.

– В начале двадцать девятого я вернулся из командировки, – сказал он вслух. – Я думаю, ты понимаешь, что это были за командировки? В тот раз я обеспечивал переброску на Запад одной очень опасной книжки.

– Книжки? – удивилась Лика.

– Да, – усмехнулся Макс, вспоминая ту самую командировку. – Книжка. Она называлась «Вооруженное восстание». Очень хорошо написанная книга, между прочим. Дельная, серьезная работа. Писали ее неглупые, опытные люди. Но дело не в ней. Формально я действовал под прикрытием Rote Hilfe Deutschlands, германской Красной Помощи, но занимался, как ты знаешь, совсем другим. И вот я вернулся, и Борович [20] организовал нам, нескольким иностранным коммунистам, работавшим по линии разведупра Красной армии, поездку в Ленинград. А в Ленинграде у нас были встречи с молодыми русскими коммунистами, и на одной из таких встреч я увидел женщину…

20

Борович (Розенталь) Лев Александрович – дивизионный комиссар (23.11.1935), советский военный разведчик. В 1927–1930 гг. – в распоряжении Разведывательного Управления РККА, работал в Австрии, Германии, Балканских странах.

– Ее звали Наташа? – спросила Лика, и в ее зеленых глазах вспыхнул мгновенный вопрос, от которого даже «железного» Макса бросило в жар.

– Да что ты! – сказал он сразу. – Не было ничего! И быть не могло. Мы и виделись-то всего один раз.

– Бывает… – хотела возразить Лика, но Макс ее сразу же перебил.

– Бывает всякое, – сказал он жестко. – Но не в этом случае. Ничего не было, – твердо повторил Макс, чтобы закрыть тему, потому что и в самом деле ничего тогда между ними не произошло, хотя вполне могло произойти, дай им судьба чуть больше времени. Но в тот день у Наташи было ночное дежурство, и они только погуляли немного по вечернему городу, потом он проводил ее до больницы – Макс неожиданно вспомнил краснокирпичные корпуса этой старой больницы – и все, потому что утром он получил приказ срочно выехать в Москву и… И все, собственно.

– Я не помню ее фамилии. Думаю, она мне ее и не назвала. Просто Наталия, и все. Было лето, тепло, многие женщины, молодые, я имею в виду, были в сарафанах, в платьях с короткими рукавами, а у нее было закрытое платье, и рукава длинные. Это было необычно, неправильно, ведь она была молодой красивой женщиной. Не помню как, но разговор коснулся этой темы, и она объяснила, что не хочет привлекать к себе внимание. У нее руки в шрамах были. Да, это я теперь очень хорошо помню. Она сказала, что в Гражданскую войну, в Сибири, ее изрезали шашками белые, но говорила об этом так просто… Не стеснялась и не волновалась, рассказывала и все. На меня это произвело тогда очень сильное впечатление. Знаешь, даже солдаты, настоящие бойцы, я имею в виду, о таком, как правило, так просто не говорят. В общем, она мне очень понравилась, и я даже

подумал… Она ведь была вдова, она мне об этом сразу рассказала, вот я и подумал. Мы условились встретиться назавтра, но не получилось. Я выехал в Москву, а через неделю был уже в Праге и снова в СССР попал уже только в тридцать первом. Но дело не в этом, я бы, наверное, нашел способ ее разыскать. Берзин бы мне не отказал, но я все забыл. Кольцо.

«Кольцо, – подумал он. – Но в данном случае, может быть, и к лучшему, потому что иначе у меня не было бы Лики».

– Она мне снилась, – сказал он и пожал плечами. – Но недолго. Ушла, растаяла… А сегодня я вдруг вспомнил, и, знаешь, я вот сейчас думаю, когда ты пришла ко мне знакомиться, я ведь сразу почувствовал какую-то связь, симпатию, как если бы встретил кого-то, кого уже знал раньше, где-то когда-то. Но такое, конечно, и вообразить себе не мог.

Макс снова улыбнулся, но теперь уже с облегчением, и Лика сразу же улыбнулась ему в ответ и, как показалось Максу, с тем же чувством, что и он.

«С облегчением? Да, пожалуй».

– Любопытно, – сказала Лика. – И наводит на кое-какие размышления.

– Неужели?

– Вот представь себе!

– И на какие же размышления навел тебя мой рассказ?

– На разные, – уклончиво ответила Лика. – Не обижайся, Макс, я просто еще не сформулировала их ясным образом.

«Сомневаюсь, – покачал он мысленно головой. – Но спорить не буду. Наступит время, сама все расскажешь».

– Твой дед жив?

– Не знаю, я так и не собралась навестить отца. К маме съездила, а к отцу как-то в голову не пришло. Но теперь обязательно съезжу. Мы действительно похожи?

– Да. – Макс попытался восстановить в памяти облик Наталии, но у него не было Золотой Маски, и какая бы хорошая у него ни была память, это всего лишь человеческая память. – Да. Мне кажется, что очень похожи. Хотя она была чуть старше. То есть не по возрасту, а по облику. Понимаешь? И потом, это было другое время, прическа другая, то есть стрижка, конечно, одежда, косметика… Впрочем, нет. Косметикой она, кажется, не пользовалась совсем. Однако волосы, лицо, голос… Очень похожи.

– А попрошу-ка я, пожалуй, Игоря Ивановича раскрутить это дело, – неожиданно сказала Лика и оглянулась, выискивая взглядом Кержака. – Как считаешь, это возможно?

– Думаю, да, – ответил Макс, полагавший, что раскрутить можно любое дело, были бы в наличии необходимые средства, время и желание. А у Кержака средства есть, а остальное, как королева прикажет – ну или попросит, что в данном случае одно и то же, – так и будет.

– Ну вот и славно, – улыбнулась Лика. – Восстановим и мы свою родословную, а то даже стыдно, у всех родословные как родословные, а я дальше дедок с бабками ничего не знаю. Стыд и позор!

– Есть немного, – улыбнулся Макс. – Но я не стал бы драматизировать. Ты принадлежишь другой эпохе. Вы живете будущим, а…

– Остановись, пожалуйста, – прервала его Лика и даже коснулась пальцами его губ. – Еще слово, и мне придется подумать, не староваты ли вы для меня, ваша светлость!

Она улыбалась, и от ее улыбки ему, как всегда, стало замечательно хорошо на душе.

– Смотрись чаще в зеркало, – попросила Лика. – И не сомневайся, в данном случае зеркало не врет. Ты такой, какой ты есть. А есть ты совершенно замечательный мужчина, Мозес Дефриз, и я тебя люблю.

С этими словами она послала ему очередную чарующую улыбку, от которой сразу же начинала кружиться голова и сладко сжимало сердце в постоянном предчувствии счастья, улыбнулась и, легко повернувшись, устремилась – буквально заскользила над травой – к играющему в городки Игорю Кержаку.