Времена Смертных
Шрифт:
Их оповещение было уловкой. Они попали в ловушку, они напуганы, потому что понимают, если Блэк не вернется в ближайшее время, их свергнут.
– Нет.
В огромном белом зале повисает тишина. Чтобы избежать ледяного гневного взгляда Деметры я наблюдаю за тем, как поблескивают в свете ламп драгоценные камни на ее короне. Свет этих красных камней, безмолвно повторяет единственное слово – СМЕРТЬ!
– Может быть, мы ошибались в тебе, Парис… Ты вовсе не на нашей стороне. Твоя Церемония Перехода так и не состоялась. Ты влюблен в дочь предателя, которая замешана в исчезновении первого
– Я на вашей стороне. Всегда был и останусь. – отвечаю я Деметре спокойно, но с долей пыла, будто меня действительно задело ее недоверие. – И я работаю в интересующем вас направлении.
Выдерживаю долгий оценивающий взгляд Деметры, она переглядывается с подругами и согласно кивает. Я выстоял сегодня! Но это совсем ненадолго.
– Приведи ко мне Блэка в ближайшие пару дней или, я клянусь своей бессмертной жизнью, ты проделаешь путь с третьего уровня до первого вниз головой! – предупреждает меня девушка.
И тут что-то в ней меняется, по всему телу Бессмертной словно проходит рябь, будто… Будто ей стало дурно! Деметра в мгновение оказывается возле Геи и Артемиды, о чем-то неслышно им говорит и поспешно удаляется в одну из комнат. Сестры озабоченно переглядываются, и клянусь, на их – до этого пустых лицах – проявляется волнение.
Через несколько минут меня оставляют в большом зале одного, а когда я вхожу в спальню Деметры, (я бывал в ней и не для того, чтобы взбить подушку перед сном) обнаруживаю там какую-то старуху. Скрюченная седовласая женщина стоит у зеркала и, не шевелясь, смотрит на свое отражение.
Странно. Кто пустил ее в дом Ведьм? Возможно, это мать одной из девушек. Было бы интересно поболтать с той, кто произвел на свет часть «трехглавого монстра». Сейчас нельзя забивать голову подобной ерундой, пришло время действовать и пусть даже действие это приведет к непоправимым последствиям!
Совсем скоро Византия перестанет быть прежней. И я могу быть тому виной…
Глава 7. Энни
2009 год
– С днем рождения, Энни! – после повисшей паузы восклицает мой старый друг и подхватывает меня на руки. Спартак кружит меня с такой легкостью, будто я вообще ничего не вешу.
– А? – произношу, когда он возвращает меня на землю. До сих пор не могу поверить, что вижу его перед собой, хотя в этом и нет смыла. – Черт возьми! Я забыла…
– Это типо сюрприз, Эн! Одна минута первого, а значит, наступил твой день рождения… – Фейт замолкает, когда видит растерянность на моем лице.
Я правда растеряна. Могу поклясться – я думала, мой день рождения осенью. Да что со мной не так? Может подруга права, и мои мозги действительно сильно поджарились на солнцепеке!? В голове появляется образ моих собственных ног, бредущих по промерзшей земле, дальше начинаются железнодорожные рельсы, старые, желтая трава прорастает сквозь них…
– А ты не слишком рада меня видеть?.. – с ухмылкой спрашивает Спартак.
– Аха, будто она тебя каждый день видит! В конец отупела. – подхватывает Руфь и шутливо бьет меня кулаком в плечо.
Спартак. Он работает моделью нижнего белья и у него частые разъезды, совсем недавно его пригласили на показ в Париж, и его не было… что-то около двух месяцев, а сейчас он здесь, стоит передо мной, а я…
На нем короткие шорты, белая футболка «Я люблю Нью-Йорк», на лице сияет неповторимая улыбка во весь рот. Мой старый друг, которого я почему-то считала потерянным навсегда!
Как избавиться ото всех запутанных мыслей в голове и собственных странностей? Ответ: меньше курить травки.
– Что вы мне приготовили? – вот так просто спрашиваю я.
– Надо же! Узнаю старую добрую Энни Райс. Мир всегда ей чем-то обязан. – улыбается Фейт.
– Я имела в виду… Зачем выдернули меня именно ночью? Могли завтра собраться, завалиться в бар, все как всегда.
– Я же говорил, надо было просто купить ей текилы, и улыбка радости не сходила бы с лица еще до следующего дня рождения.
– До следующего дня рождения? Из-за одной бутылки? – ухмыляюсь я.
Спартак лыбится и прижимает меня к себе. Я чувствую запах сигарет, мыла и пота. Они такие настоящие, мои друзья! Стоят рядом со мной, в окружении мирной прохладной темноты лета. И я чувствую себя такой счастливой, что не будь я собой, то уже разрыдалась бы, как нюня!
– Мы сделаем эту ночь незабываемой. – шепчет мне на ухо Фейт и целует в висок. – А еще она будет опасной.
Заинтригована ее словами. Опасной? Что за испытания они со Спартаком мне приготовили? Чувствую, что дыхание становится частым, я в предвкушении веселья. Мы втроем беремся за руки и идем к припаркованной у светофора машине Спартака. Они с Руфь многозначительно переглядываются и их лица говорят за них. Заговорщики.
И когда мой друг жмет во всю на педаль газа, начинается самая прекрасная и необычная ночь в моей жизни! Я и Руфь сидим на заднем сидении, пьем виски и запиваем его Пепси. Подруга кидает в меня разноцветными малюсенькими конфетками, а я пытаюсь хоть одну поймать ртом. На фоне хрипловато и депрессивно напевает Эмми Уайнхаус. Все так, как я сама бы для себя устроила. Мои друзья знают меня.
Мы несемся по пустынным, спящим улочкам пригорода Нью-Йорка, мы стремимся в самый центр города, где не нужен солнечный свет, где сияние витрин и блеск неоновых вывесок режут глаза! Огромный город похож на монстра, который в эту ночь на нашей стороне. Я чувствую себя так, словно могу стать центром этого мира. Мир вращается вокруг меня. Думаю, так себя чувствует любой в двадцать два года, но сейчас мне плевать на всех, я счастлива как никогда.
Двадцать два года. В сознании промелькивает и тут же исчезает какая-то мысль-воспоминание, связанная с этим числом, точно я уже думала о чем-то, что так и не случилось…
Когда мне исполнился двадцать один год… я… я должна была обрести…
– Бессмертие! – визжит Фейт в открытое окно машины и протягивает мне бутылку виски. – Ты чувствуешь это, Энни? Мы бессмертны сейчас. В этот самый момент. Потому что свободны.
Я уже не улыбаюсь, размышляю над ее словами. В зеркало вижу выражение лица Спартака, и выглядит он так, будто чего-то ждет от меня, какого-то решения или понимания.