Времени тонкая тень
Шрифт:
Вдвоем тащить эмира было легче. Гонец и парень в форме спустили его по железным ступенькам в очередную дверь на шестеренках, проволокли еще по каким-то коридорам. Путь закончился в комнатушке, где сидело еще двое.
– Я тебе говорил, – сказал один из них другому, – это Гонец, а это Машинист. Привет, ребята. Молодцы. Сколько у нас времени?
– Часа два железно, – сказал Гонец. – А можно вопрос?
– Давай. Пока Хакер подключается.
Тот, кого назвали Хакером, встал, открыл шкаф, занимавший треть комнатушки. Достал тряпичный сверток. Потом железный с виду чемоданчик. Видимо, много весивший. Чемоданчик раскрылся – и оказался ноутбуком.
– Про Дервиша говорили, с ним как? – спросил Гонец.
– Сейчас
– Сюда направляется. Дервиш-то, – сказал Хакер.
Развернул тряпичный сверток – это оказалась занавесь, богато затканная арабесками. Гонец и Машинист перевели дух – сообщение Хакера явно принесло облегчение. Тот продолжал дизайнерские пассы: накинул занавесь на шкаф. Подтащил колченогий столик, отодвинув его от сидящего по кивку, – можно, дескать. Нижний угол занавеси лег на столик – теперь было похоже на скатерть, ноутбук очутился сверху.
– Давайте сюда вашу добычу. – Сидящий встал и пододвинул свой стул к столику.
– Ща, та-ащ майор, – отозвался Гонец.
Эмир очутился на стуле.
– Кольцо с секретом сдать. И скинь плащ-палатку-то, – продолжал майор. – Остальным отойти.
Теперь Гонец снова был лишь в голубой хламиде до пят. Он глубоко вздохнул и сильно выдохнул дважды, обошел угол столика, очутился перед эмиром и низко поклонился ему.
– О досточтимый и светлейший эмир! Да благословит Аллах всемилостивый и милосердный вашу руку начертать согласие с ниспосланной им непревзойденной мудростью!
На ноутбуке было открыто окно облака верноподданных его величеству эмиров. Управителей всех минтак. Подчиняющихся приказам лишь самого его величества. А в облаке – письмо эмира мухафазы Эр-Растойя, бывшего Северо-Кавказского округа. В поле «Резолюция» уже была сделана приписка: «Принято, на переработку в Указ по минтаке».
– Подпиши паролем! – Теперь голос Гонца был другим. Жестким. И глаза были жесткими, стальными. Одурманенный эмир положил руки на клавиатуру. Пальцы плохо повиновались ему. Тишина установилась истинно подземельная, гробовая тишина. Гонец продолжал пронизывать эмира взором. Тот прерывисто вздохнул, пробормотал что-то неразборчивое, вроде как «во имя алл а… быр-быр-сть-го» – и набрал на клавишах некую комбинацию символов.
Окно письма на экране закрылось, и посыпались сообщения. «Документ №… направлен на рассмотрение в адрес: 1 – Канцелярия Минтаки». «Документ №… принят адресатом Канцелярия Минтаки». А еще через несколько минут: «Документ №… направлен в работу». «ВНИМАНИЮ ДОСТОЧТИМЕЙШЕГО. Формируется Указ №… Содержание см. Документ №…». Эмир ошеломленно хлопал глазами.
Бесшумно открылась дверь, и вошел давешний оборванец-дервиш. От седой бороды остались лишь следы клея. В помещении стало совсем тесно.
– Здра-жла-тащ-майор, – выдохнул он. – Уже? – И дернул головой в сторону эмира.
Майор кивнул.
– Ща надо… Он как бы в чудотворной мечети молился…
Достал откуда-то из лохмотьев синий шнурок – по комнатушке растекся тяжелый, густой аромат благовоний. Подошел к эмиру, обвязал его правое запястье, прошептал: «Аллах, благослови». Тот автоматически кивнул.
– А теперь обратно, – также вполголоса, почти шепотом, приказал майор.
Дервиш и Машинист потащили эмира наружу. Лишь Гонец задержался.
– Я видел пароль.
Майор поспешно подсунул ему клочок бумаги и карандаш. Тот накарябал какие-то знаки.
– Это сейчас главное. Ни в Москву, ни в Ростов не возвращайся. Поедешь в наш центр, в Плесецк, – там эти, слава всем земным и небесным, не появляются. Ты должен остаться в живых. Эмира Дервиш отработает. Ты подумай: не будут языки мальцам резать! Сколько у нас нового народу появится – хорошего, умного… Мы еще на нашей с тобой жизни величеств этих сковырнем!
Алексей Береговой
г. Москва
Автор сборников стихов и публицистики. Начинал в советское время, но столкнулся с жесткой идеологической цензурой.
Из интервью с автором:
– Поэзия – это, наверное, язык жизненного опыта, затрагивающего глубины чувственного бытия, где нет места лишнему, тривиальному, лживому. Все мои увлечения – живопись, путешествия, подводное плавание – приводят в конечном счете к обогащению моего внутреннего поэтического восприятия мира. Здесь представлена читателю выборка из двух сборников – любовная лирика «Луч света» и «На грани миров».
«Не надо слов – падет и выше…»
«Хрустальный мир…»
«Нет, не молитва, и не потеря…»