Временные трудности
Шрифт:
— В башне ты не останешься, слишком опасно, — решительно заявил Ксинг, — Не возражаешь, если я заберу отсюда все книги и свитки?
— Конечно не возражаю, — обречённо сказала девушка, — забирай всё, что угодно. Теперь всё равно. Око разума вернуть невозможно.
Ксинг прекрасно понимал её боль. Вот только Шадия не знала одного — героев кристаллов частенько калечили, уничтожая даньтянь. Но те всегда находили способы не только восстановить казалось бы безвозвратно утраченное, но и стать намного сильнее.
— Хорошо, тогда переоденься, собери свои вещи и пойдём.
Девушка горько усмехнулась и вытянула руку, показывая тыльную сторону ладони.
—
— Мариды? Ах да, хорошо что напомнила, — перебил Ксинг, ухмыльнувшись. Немного рисуясь, он коснулся её руки пальцем.
На гладкой смуглой коже возник замысловатый узор печати.
— И кстати, — расхохотался он, глядя на её ошарашенное лицо, — не знаешь, случайно, где находятся башни этих двух болванов? После прихода гостей правила вежливости требуют нанести ответный визит!
???
Жить под одной крышей с прекрасной девушкой, оказалось поразительно сложно. И проблемы заключались вовсе не в её характере — как раз с этим всё было более чем в порядке. Ксинг ладил с ней отлично и раньше, а теперь, когда предстал перед ней в образе героя в белых одеждах и со сверкающим мечом — так и подавно.
Сила духа Шадии поражала, узнав, что потеря «ока разума» — всего лишь досадная неприятность, она тут же воспылала энтузиазмом и приступила к изучению другого пути, пути ци и культивации.
Главной проблемой совместного проживания стала её красота. Ксинг не считал себя особо порядочным и безгрешным человеком, достаточно припомнить, как он поступил с Сифэн. Но и для того, чтобы воспользоваться уязвимостью девушки, потерявшей дом, силу, наставника и, возможно, возлюбленного, следовало бы быть полным подонком, таким, как негодяй-учитель.
Поэтому Ксинг просто заставлял её принимать различные стойки и носить тяжести, а также гонял по улицам Ахрибада бамбуковой палкой, заставляя при беге высоко поднимать колени. Но при этом он страдал и покрывался потом каждый раз, когда она совершала омовение во дворе, купаясь в большом фонтане — покрытом стеклом бассейне с водой, поднятой из-под земли и нагретой с помощью талисманов.
Посетители «Генерала Фенга» восприняли пополнение персонала любимой забегаловки с горячим энтузиазмом. И Ксингу ещё раз пришлось воспользоваться своей бамбуковой палкой, чтобы донести до них намёк: строить предположения, чем Касим и Шадия занимаются наедине, да ещё с натуралистическими описаниями — это очень вредное для здоровья и болезненное для пяток и задницы занятие. Они быстро уяснили, что восславления красоты Шадии с использованием всего арсенала поэтических сравнений, пусть даже на грани приличия, будут встречены благосклонно, а вот любые пошлости и непристойности — немедленно покараны, вплоть до полного запрета посещений «Генерала Фенга», а также покупок изделий из кузницы и эликсиров.
От Шадии Ксинг ничего не скрывал — он рассказал о своём происхождении из маленькой деревни, о своём пути и своих навыках, о мечтах и о главной цели. И девушка очень высоко оценила такое доверие, правда при упоминании о некоторых методах культивации хихикала и краснела.
Постепенно в Ахрибаде улёгся шум, вызванный сначала убийством множества Владык, а потом серией дерзких ограблений их башен. Наглый вор прокрался в башни, лишившиеся хозяев, уничтожил хранителей, усыпил слуг и домочадцев, после чего ушёл, оставив за собой пустые библиотеки и сокровищницы, а также свою особую метку — символ с лунами, молнией и подписью «Джан Шаван». Количество ограбленных башен, сражений со стражей, стремительных погонь, соблазнённых женщин и прочих проделок ахрибадского вора росло с каждым днём. Вскоре стало известно — что он ребёнок настоящего джинна и прекрасной девы, получивший дар от одного из великих Владык, что он сражается за то, чтобы искоренить зло и несправедливость.
Ксинг, слушая рассказы посетителей, даже немного обижался — во-первых, те нагло переврали имя Чжана Чуаня, одного из любимых героев, во-вторых, придавали ограблениям слишком уж романтический ореол, в-третьих, даже не упомянули скуку, с которой приходилось бороться, совершая дюжины рейсов между каждой башней колдуна и подземным хранилищем, которое Ксинг создал с помощью ци под собственным домом. Ну а в-четвёртых, и самых главных, слушая о постельных похождениях Джана Шавана, Шадия бросала на Ксинга слишком уж недовольные взгляды.
После того как Ксинг забрал всё ценное из башен двоих убитых колдунов, а потом прошёлся по остальным пустым башням, воспользовавшись тем, что барьер внутреннего города не реагирует на полностью замаскированную ци, он решил затаиться. Но слухов это не остановило — пока отважный Джан Шаван с каждым днём совершал всё более и более дерзкие ограбления, Ксинг в поте лица изучал тайную магическую письменность, тренировал Шадию и культивировал в жерле вулкана.
Шло время. На деньги, награбленные у колдунов, Ксинг выкупил свой дом, заплатив на этот раз бесстыдно завышенную цену. Он занялся охотой на саламандр, снял с них поразительно крепкую шкуру, напоминавшую по прочности древесину Пурпурного Дуба, и создал из неё, воспользовавшись навыками, изученными у Гонга Бунтао, костюм, состоящий из просторных штанов, куртки и тяжёлых ботинок. Для дополнительной крепости он усеял куртку и ремни множеством заклёпок из Радужного Железа, найденного в запасах убитых колдунов. Каждая заклёпка не только являлась талисманом, но и была зачарована магией Ахрибада, с которой Ксинг наконец-то свёл поверхностное знакомство.
Он добился своего! У него появилась одежда, способная выдержать самые суровые испытания, которая не развалится и не рассыпется не только в свирепом огне, не только переживёт столкновения со скалами и камнями, но которую не возьмёт даже меч! Одежда, почти приблизившаяся по крепости к собственной коже Ксинга! Оставалось совсем немного — получить пространственное кольцо, научиться летать и победить мерзавца-учителя.
С достижением каждой из целей возникло немало сложностей. Ксинг отловил птицу Рух, самую большую изо всех, что кружили вокруг вулкана. Ей пришлось очень долго объяснять, что он — не добыча, а хозяин. После долгой цепочки уговоров и последующих исцелений глупая тварь поняла, что возражения бесполезны и покорно склонила свою огромную голову. Её большие глаза так блестели, словно в них стояли слёзы.
Увы, полёт на птице, как бы величественно и гордо ни выглядел со стороны, оказался полным разочарованием. Глупая курица летела так медленно, что Ксингу каждый раз хотелось соскочить вниз и двинуться на своих двоих, либо же просто пробежаться по воздуху. А ещё она много жрала, так что вдалеке от вулкана, где кишели саламандры, в основном питающиеся ци из недр земли, ей бы понадобилось целое стадо баранов или даже коров. И выносливость тоже оказалась никудышней — после дюжины кругов вдоль пустынного барьера она выбивалась из сил и приземлялась отдохнуть. Так что, скрепя сердце, Ксинг отвесил своему скакуну несильного пинка по пернатой заднице и отпустил на свободу, вновь завидуя героям из кристаллов, умудрившимся найти и приручить что-то более приличное.