Времетрясение
Шрифт:
Фрэнк отправился в компьютерный магазин и сказал, что собирается прибрести «Палладио», но сперва ему хочется опробовать программу. Он ни капельки не сомневался, что для специалиста его уровня, с его прирожденным талантом и образованием, этот самый «Палладио» ничего нового не откроет. Однако буквально через полчаса, прямо там, в магазине, программа выполнила задачу, которую задал ей Фрэнк, и выдала готовый рабочий проект трехэтажного гаража в стиле Томаса Джефферсона.
Фрэнк придумал самое бредовое задание, на какое хватило фантазии, и был на сто процентов уверен, что с такими запросами программа пошлет его
А также составила схемы электропроводки и водоснабжения и выдала примерную смету строительства данного объекта в любой точке земного шара.
После чего Фрэнк вернулся домой и покончил с собой в первый раз.
Смеясь и плача – там и тогда, в кабинете жены, в академии, в первый из двух сочельников 2000 года, – Золтан Пеппер сказал своей симпатичной, но неуклюжей жене: «Раньше, когда человек катастрофически не справлялся со своей работой и вообще не понимал, что к чему, про него говорили, что у него мозги с наперсток. А сейчас мы работаем с мозгами, которые приходится брать пинцетом».
Речь шла, конечно же, о микросхемах.
Элли умерла в Нью-Джерси. И сама Элли, и Джим, ее муж, который тоже был родом из «штата верзил», похоронены на кладбище Краун-Хилл в Индианаполисе. Там же покоится и поэт Джеймс Уитком Райли, «певец мужланов», убежденный холостяк, пьяница и дебошир. И всеобщий любимец Джон Диллинджер, знаменитый в тридцатые годы грабитель банков. И наши родители, Курт и Эдит, и младший брат отца Алекс Воннегут, выпускник Гарварда, страховой агент, который всегда обращал внимание на все хорошее, что происходило вокруг, и каждый раз говорил вслух и с чувством: «Как же здорово, правда?» Все они похоронены здесь. Как и родители наших родителей, и их родители тоже: пивовар, архитектор, торговцы и музыканты – разумеется, с женами.
Все в сборе!
Джон Диллинджер, мальчишка с фермы, однажды сбежал из тюрьмы, угрожая охранникам деревянным пистолетом, который он выстрогал из доски от разбитого стирального корыта и выкрасил в черный цвет сапожной ваксой! Он был такой выдумщик. Будучи в бегах, грабя банки и скрываясь в глуши, Диллинджер написал Генри Форду восторженное письмо, в котором поблагодарил старого антисемита за то, что тот выпускает такие шустрые и проворные машины, как будто специально созданные для того, чтобы уходить от погони!
В те времена еще было возможно уйти от полиции, если ты лучше водил машину и ехал на более мощном автомобиле. Кстати, о птичках. Вот пример честной игры! За то мы и ратуем здесь, в Америке: равные условия для всех!
Диллинджер не был хитрым и жадным до денег мошенником. Он был настоящим спортсменом.
Наши школьные библиотеки до сих пор подвергаются периодическим чисткам на предмет выявления и ликвидации подрывных элементов, то есть книг, вредных для юношества. Однако две самые вредные книжки остаются нетронутыми и не вызывают вообще никаких подозрений. Одна из них – это история о Робине Гуде. Джона Диллинджера уж никак не назовешь высокообразованным человеком, но даже он вдохновился идеями этой книги: для него она стала программой, каким должен быть настоящий мужчина, – причем не только программой, но и прямым руководством к действию.
В те времена детям из простых американских семей, не озабоченных интеллектуальным развитием, не забивали мозги бессчетными историями из телеящика. Им читали какие-то книжки, но редко и мало. И сами дети читали не так чтобы запоем, и поэтому запоминали истории из книг и, может быть, даже чему-то учились. Во всем англоговорящем мире читали «Золушку». И «Гадкого утенка». И истории про Робина Гуда.
И есть еще одна вредная история под стать Робину Гуду, которая в отличие от «Золушки» и «Гадкого утенка» насквозь пронизана неуважением к общепризнанным авторитетам. Я имею в виду житие Иисуса Христа, как оно описано в Новом Завете.
По приказу Эдгара Гувера, директора ФБР, холостяка и гомосексуалиста, фэбээровцы прикончили Диллинджера – расстреляли в упор, когда он выходил из кинотеатра со своей подружкой. Он никому не угрожал, не размахивал пистолетом. Он не рванулся бежать, не попытался укрыться в толпе. Как и все остальные, кто был в кинотеатре, он просто вышел в реальный мир после кино, пробуждаясь от грез. А убили его потому, что он слишком долго выставлял фэбээровцев просто-напросто шляпными болванами – в то время все поголовно сотрудники Бюро носили мягкие фетровые шляпы.
Это было в 1934 году. Мне было одиннадцать. Элли – шестнадцать. Элли горько рыдала и бесилась от злости, и мы оба отчаянно ругали девицу, с которой Диллинджер был в кино. Эта сучка, по-другому ее и не назовешь, рассказала федералам, где будет Диллинджер в тот вечер. Она сказала, что наденет оранжевое платье. А невзрачный, непримечательный парень, который выйдет с ней из кинотеатра – это и будет тот самый опасный преступник, которого педерастичный директор ФБР объявил первым врагом государства.
Эта девица была венгеркой. Как говорится в старинной пословице: «У кого есть в друзьях венгр, тому уже не нужны враги».
Потом Элли сфотографировалась рядом с могилой Диллинджера на Краун-Хилл, недалеко от кладбищенской ограды на Тридцать восьмой улице. Я сам иногда приходил туда стрелять ворон из полуавтоматической винтовки 22-го калибра, которую наш повернутый на огнестрельном оружии отец подарил мне на день рождения. В то время вороны считались врагами рода человеческого. Им только дай – поклюют весь урожай.