Время барса
Шрифт:
Девушка закружилась под слышимую только ей одной музыку, счастливо прикрыв глаза, напевая:
В полях под снегом и дождем, Мой верный друг, мой верный друг, Тебя укрыл бы я плащом От зимних вьюг, от зимних вьюг, И, если б дали мне в удел Весь шар земной, весь шар земной, — С каким бы счастьем я владел Тобой одной, тобой одной…
— Аля… А ведь я еще буду счастлива, правда? Несчастье — это разлука с теплом… Но ведь снег не холодный… Я в это верю. Только нужно, чтобы было побольше снега… Много-много… А то от людей — только
— О! Пистолет! — Наморщила лоб, словно пытаясь что-то вспомнить. — Кажется, я стреляла? — Быстро нагнулась, подобрала никелированный, больше похожий на игрушку, чем на оружие, браунинг, полюбовалась отливом на накладках рукояти, сработанных из перламутра, понюхала ствол:
— Точно, стреляла. — Вопросительно посмотрела на Алю:
— Не в тебя? — И сама же и ответила:
— Нет, не в тебя. Ты жива. — Успокоенная, вздохнула, зажмурившись:
— Знаешь, почему я люблю снег? Он — нежный. Ну что, пошли?
— Куда? — Але казалось, что вся накопившаяся за полгода усталость навалилась на нее разом сейчас и ничто не заставит ее сдвинуться с места. И еще — она словно наяву видела, как сгорают тоненькие, нежные паутинки нервов после только что пережитого стресса.
— На волю.
Дверь туалетной комнаты распахнулась почти настежь. В проеме стоял лысеющий человек лет сорока пяти, с обвисшими усами, краснолицый и очень плотный. Живот значимо возвышался над плетеным ремешком, обтянувшим жирные чресла. Казалось, на лбу его большими печатными буквами написано: «НАЧАЛЬНИК».
Не сумев стать действительно «биг боссом», он, по-видимому, решил догнать неосуществленную мечту собственными телесными габаритами. За его широкой спиной маячил стриженый охранник. Он смотрел с живым любопытством и чуть-чуть — со страхом.
— Ирэн, кажется, ты перебаловалась с порошочком…. Стрельба в приличном заведении ни к чему. Дай-ка сюда свою игрушку. — Он протянул широкую крестьянскую ладонь.
Бетлицкая, казалось, и не слышала: чуть склонив голову в сторону, рассматривала усатого, словно большую гусеницу: толстую, но для коллекции явно негодную.
— Шери-и-иф, — длинно протянула она. — Вот именно, игрушку. Разве можно кого-то убить из этой спринцовки? — Она вскинула никелированный пистолетик, и зрачок ствола уперся пузатому в живот. Бетлицкая моргнула несколько раз, глядя в лицо Шерифу пустым взглядом, зевнула. — Уйди, пожалуйста, куда-нибудь подальше.
Твои габариты меня нервируют.
Голос ее был спокойным и вялым. Шериф зло сверкнул глазами, процедил сквозь зубы:
— Ты еще доиграешься…
— Вестимо, доиграюсь… — легко согласилась Ира. — С такой-то игрушкой. — Лицо ее вытянулось по-фельдфебельски. — Пшел-пшел! Руссо полицай!
Шериф сплюнул, но нарываться на пулю от безмозглой, отлетевший во власть «белого безумия» девки не захотел. Кивнул помощнику коротко:
— Пошли. Это Глобусова
— Только шпалер спрячь, мы ж не в Калифорнии.
— Яволь, герр Шеррифф! — шутовски приложила два пальца к виску Ира.
— Шлындра, шалашовка гнутая! — выругался Шериф и удалился.
— Видала, что Глобусов авторитет с бывшим участковым сделал? Чудо. За два года Шериф, пока здесь главой вышибал служит, как на дрожжах раздулся, знай утробу набивает! Впрочем, Глобус и для местного райотдела — своя выгода: в районе, окромя мелкого воровства да цыган с маковой соломкой, — никаких преступлений. Вся здешняя братва если и шухерит, так только в столицах, а здесь — ни-ни.
— Это ты за полгода сидения на Даче выяснила?
— Нет, это за два месяца общения с Глобусом. И с его братками.
— Настоящие братки?
— Да так. Судя по телепрограммам, бывают и хуже. Ладно. Хватит болтать.
Пошли.
— Далеко?
— Я — в Москву, ты — куда хочешь.
— Ты перестала бояться своих… э-э-э… работодателей?
— Я сейчас ничего не боюсь. — Замерла на секунду, спросила:
— Ты точно не хочешь?
— Чего?
— Припудрить носик.
— Нет. От мозгов через год-другой труха останется.
— Да? Надо еще прожить эти год-другой. — Взгляд девушки остановился, зрачки будто превратились в два кусочка льда. — Прожить.
Она снова вынула цилиндрик с кокаином, на этот раз — вдохнула быстро и глубоко, выдохнула.
«Ветер! Ветер на всем Божьем свете!» Хорошо-то как! — И, толкнув ногой дверь, стремительно вышла прочь. Аля ринулась следом, невольно увлеченная ее азартом.
— Эй, Мямлик, все кости сторожишь? — крикнула Ирка сидящему за сервированным столом коренастому. — Смотри, придет хозяин, все равно все отберет!
Аля не знала, нарывалась ли Бетлицкая на скандал, но поведение Мямлика на этот раз было более чем странным: он не огрызнулся, не глянул злобно: только вежливо растянул губы в улыбке, будто это была шутка. И еще Але почудилось, что так в ресторане не сидят: так сидят на сцене, под направленными на тебя лучами юпитеров или взглядами десятков пар глаз. Или — под прицелом пистолета.
Ирка Бетлицкая ни на что не обращала внимания. Что-то тихо про себя напевая, она летела к выходу из ресторанчика как на крыльях. Аля чуть поотстала.
Двоих вышколенных, поджарых пареньков она заметила поздно: первый метнулся откуда-то из придверной портьеры, второй встал из-за стола у входа, развернулся… Реакция Бетлицкой была необыкновенно быстрой: снова жестким кнутом щелкнул выстрел, тот, что прятался за портьерой, упал, словно сбитая мячом кегля; второй ринулся на девушку, сшиб с ног, и они рухнули ничком на затянутый ковровым покрытием пол. Мужчина ударил раз, другой, третий… Ни на Алю, ни на тройку других посетителей заведения он не обращал никакого внимания.