Время больших пушек. Битва за Ленинград и Севастополь
Шрифт:
305-мм мортира фирмы «Шкода». Перевозка ствола
305-мм мортира фирмы «Шкода». Перевозка лафета с люлькой
240-мм пушка фирмы «Шкода»
420-мм мортира фирмы «Шкода»
Германская 320-мм пушка М93 на лафете 320-мм орудия М74 со сдвижной нижней частью
Выстрел из германской 15-см железнодорожной установки К(Е)
254-мм
203/50-мм береговая пушка, модернизированная финнами (ствол перевернут, и противооткатные устройства оказались вверху)
305-мм башенная установка финнов на о. Кунвасари, однотипная с башенными установками «Красной Горки»
Финский наблюдательный пункт на крыше дачи на берегу Финского залива
СЕВАСТОПОЛЬ
130-мм установка Б-13 на Сапун-горе
152-мм береговое орудие Кане в Севастополе
А.Б. Широкорад у колодца башни на 35-й батарее
Вход на 35-ю батарею. Рядом – памятник ее защитникам
Вид на батарею № 19 около Балаклавы (Фото В.В. Костриченко)
Разбитые орудия батареи № 10
Памятник Г.А. Александеру на 30-й батарее под Севастополем
Носовые 180-мм установки крейсера «Киров»
Взорванные казематы береговой батареи № 35 на Херсонесском полуострове. 2002 г. (Фото из книги Иванова В.Б. «Тайны Севастополя. Тайны подземные». Севастополь: КИЦ «Севастополь», 2005)
80-м железнодорожная установка «Дора»
Ствол 80-м орудия «Дора» длиной 32,48 м и весом 400 т
Разрушения батареи № 30 от действия 60-см германских снарядов
Гильза от 80-см пушки «Дора». Рядом А.В. Широкорад
Немецкая 15-см гаубица образца 40, захваченная под Севастополем
15-см гаубица образца 40
Германский реактивный 32-см снаряд
Осколок 60-см германского снаряда
Повозка ствола 21-см мортиры образца 18. Захвачена в Севастополе в 1944 г.
Секретный эшелон: перевозка в СССР самой мощной пушки – 80-см пушки «Густав». Официально
Ствол и детали лафета «Густава»
Советские дети – «сыновья полка» – позируют на фашистском чудовище
В такой ситуации посылка нескольких крупных кораблей в Черное море стала бы катастрофой для Италии и лично для Бенито Муссолини. Для этого нужно было пожертвовать итальянской армией в Африке и оставить без защиты итальянское побережье. Я уж не говорю о катастрофической нехватке топлива у итальянского флота летом 1941 г.
Наконец, англичане вряд ли упустили бы шанс уничтожить итальянскую эскадру на пути в Дарданеллы. В Черном море у турок не было мест базирования для большого флота, да и их главные военно-морские базы Стамбул и Измир не имели достаточно хорошей ПВО.
Турецкое правительство смертельно боялось вовлечения страны в войну. В Стамбуле хорошо помнили уроки Первой мировой войны и понимали, что вступление в войну раз и навсегда лишит страну контроля над Проливами, а то и вообще положит конец существованию турецкого государства. Другой вопрос, что турки были готовы и «невинность соблюсти, и капитал приобрести», то есть, закрыть глаза на небольшие, по их мнению, нарушения нейтралитета.
Помимо всего прочего, появления итальянского флота на Черном море не хотела… Германия. Да, да, именно Германия! Современные историки смотрят на события 1941 г. сквозь призму победы 1945 г. А тогда и Гитлер, и руководители других европейских государств мыслили совсем иными категориями. По их мнению, заключение общеевропейского мира должно было произойти если не в 1941 г., то, по крайне мере, в 1942 г. Причем Гитлер уже в июне 1941 г. всерьез был озабочен, как ограничить захватнические планы Муссолини. По этой причине немцы не дали Италии оккупационной зоны во Франции и категорически отказались передать ей хотя бы часть французского средиземноморского флота.
Дуче несколько раз затевал с фюрером разговор о Крыме и каждый раз получал резкий отказ. Гитлера приводила в бешенство сама мысль, что кто-то посягает на «зону отдыха арийцев». 24 июня 1941 г. фюрер истерично кричал собравшимся генералам: «Я никогда не допущу в Крым итальянцев!» Вечером начальник генштаба генерал Гальдер занес его слова в дневник.
Возникает резонный вопрос – почему же эти факторы не были приняты во внимание советским руководством? Дело в том, что в 30-90-х годах ХХ века советская разведка, бесспорно, являлась лучшей в мире. В 1939–1941 гг. Берия и Сталин знали практически все секреты Гитлера и Муссолини. Тот же план «Барбаросса» за несколько недель до войны стал известен Берия во всех деталях. Но, увы, информация, добытая разведкой, не спускалась ниже членов политбюро, начальника генштаба и других высших руководителей. Сложилась совершенно фантастическая по глупости ситуация. Гитлер и его окружение в плане «Барбаросса» практически не предусматривали участия германского ВМФ. Ни планом «Барбаросса», ни другими предвоенными документами не предполагалась даже посылка немецких военных судов в Черное море.
Наконец, 21–23 июня 1941 г. в Стамбуле произошла детективная история с нашим пассажирским лайнером «Сванетия» (водоизмещение 5050 т, 244 каютных места), обслуживавшим пассажирскую линию Одесса – Ближний Восток. О ней мы расскажем позже, здесь же нам важно, что лайнер первые восемь военных месяцев стоял в Босфоре.
Возникает риторический вопрос: как сотни наших «штирлицев» из консульства, с палубы «Сванетии» и т. д. не смогли углядеть приближение к Стамбулу итальянского флота? Зато его одновременно увидели нарком Кузнецов из окна своего московского кабинета и в Штабе Черноморского флота в Севастополе.Глава 3 Война с виртуальным противником
С 14 по 18 июня 1941 г. у западных берегов Крыма состоялось большое ученье Черноморского флота. По сложившейся традиции, задачей учения была отработка действий сухопутных войск и кораблей по высадке и отражению морского десанта. За учениями наблюдал заместитель наркома ВМФ адмирал И.С. Исаков. В своих мемуарах нарком ВМФ Николай Герасимович Кузнецов писал: «20 июня из района учений в Севастополь вернулся Черноморский флот и получил приказ остаться в готовности № 2».
В продолжение 19 и 20 июня корабли производили прием топлива, продовольствия и боезапаса.
После учений, как обычно, сотни офицеров, краснофлотцев и старшин были отпущены в город. В Доме флота и в театре имени Луначарского давались концерты для моряков, вернувшихся с учений.
Адмирал Исаков должен был, как положено, провести разбор учений и на три-четыре дня задержаться в Севастополе. Но по неведомым причинам он отказался участвовать в разборе и отправился на вокзал. О войне адмирал узнал в поезде.
Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф.С. Октябрьский вечер 21 июня провел с супругой на концерте в Доме Красной Армии и Флота, а затем повел друзей, приехавших из Ленинграда, к себе домой. После застолья Филипп Сергеевич лег спать. Разбудил его звонок из штаба флота с сообщением о телеграмме из Москвы.
В 0 ч. 55 мин. 22 июня телеграмма наркома о переходе на оперативную готовность № 1 ушла из Москвы во флоты и флотилии.
В штабе Черноморского флота в ночь с 21 на 22 июня дежурил начальник штаба контр-адмирал Н.Д. Елисеев. Но, как позже писал оперативный дежурный по Черноморскому флоту Н.Т. Рыбалко, Елисеев заглянул к нему около 23-х часов и сказал: «Я на несколько минут отлучусь домой». Появился он только во втором часу ночи уже с телеграммой от наркома.