Время Бригадиров

Грог Александр

Расслабился, стал отворачиваться, так тут этот и прыгнул - вцепился в горло.

Всякого лежачего положено добить - таков закон, выстраданный еще со времен незапамятных. Иного быть не может, потому как, не дело слабому жить - популяцию портить. Но Бригадир, хоть и сильный на тело и на душу, никого средь своей популяции улучшить не мог, потому на эти предрассудки смотрел по-своему. Удивлялись ему, что лежачему встать разрешил.

Даже если враг слаб и поклоны бьет у твоих ног - будь наготове. Есть такие, которых сколько не бей - не угомонишь. Уже и к земле прижал, что шевельнуться не может, и в репу напихал много - построчно и побуквенно - чтобы

понял "что-почем", потом и переспросил на всякий случай - понял ли? В ответ - "да", и глаза честные, а отпустишь такого, встанешь с него, в сей же момент глаза кровью налились - опять летит в тебя словно бешенный. Что на земле лежало, уже в руке - камень ли, железка, просто когти выставит - честности не ищет, о последствиях не думает. Ду-ур-ной! Ой, дурной! Вцепится, едва ли горло не грызет. Опять перехватишь, впечатаешь, если с предметом - на излом ему конечность; верещит - не буду больше!
– носом в землю упрешь, жрет землю от боли, клянется. Поверишь, а зря! Клятву дал, а наливаются глаза, и, как станет вертикально, все!
– опять то же самое начинается. Тут уже не смешно. Тут только убить. Или оглумить, оставить лежать полоумного, но потом уже ходи, спину не подставляя, кожей чуя темные места - жди, что выскочит с селедкой короткой… и вбок ее тебе - вжих! Прощай, отписывай с того света… Таких все больше становится. Сам таким в детстве был, пока хилый…

Это Бригадир успел не один раз подумать, пока кулял этого. Уже и посмеиваться стали над Бригадиром. Не тот борец, что поборол, а тот, что вывернулся!

Короче… Пришлось Бригадиру его зарезать. Для собственного авторитету и безопасности. А иначе бы не поняли, возникла бы мыслишка - сместить - и расползлася. Сделал это аккуратно и, по возможности, безболезненно. Даже капли не дал на землю упасть, так ударил, чтобы всю ее внутрь отправить. Те, кто кровь сцеживали, прибирали за ним, хвалили Бригадира за удар, удивлялись. А Бригадир велел провести полный ритуал. Кого обидишь, на того зла не помнишь. Кого убьешь, так перед тем, хоть чуточку, но виноватым себя чувствуешь. Ритуалы, связанные с мертвыми, нужны живым - они их успокаивают.

Будь честным к мстительным - обидел чем-нибудь, заодно и убей, освободи их и себя от последующих расстройств.

Не бойся сильных - у них настрой от собственной вожжи зависит, бойся мстительных - у этих вожжа всегда под одним местом натирает, одно настроение создает и не в твою пользу. До самого последнего мгновения грызть будут, и всякое тайное к тебе примерять, пока не отомстят.

Никто не пил воды бессмертия. Одного, что этим хвастал, распяли. Ждали, ждали, так и не ожил.

Бригадир столько всего перевидал, а так ни разу не словил момента, как душа выходит. И сейчас не углядел. Значит, пустое: нельзя ее гвоздями к телу прибить. Не найдется такой ловкач.

Быка вяжут за рога, человек за язык. И языком бывает вяжут, не шелохнешься. Под слово доброе тебя на рынке продают, под слово недоброе покупают. Хоть и раб а отчего-то хочется доброму слову соответствовать. Может, потому, что раб? Или потому, что большей степени человек, чем хозяева? Бригадир рабской доли кусил - штрафники, ведь, они кто? те же самые рабы и есть, только военные. Вот, приходят купцы в атаку брать штрафные души или на биоразминирование - хают товар. А продавцы нахваливают, говорят, что геройский - все сделает! И помаленьку этой верой заряжаешься. Хочется скептикам, которые тебя на швалину, на пушечное мясо берут, что-то собственное доказать. Отгеройствовать…

Потом,

заматерев, Бригадир сам этот прием освоил и пользовался. И какие-такие коврижки этот инкассатор отрабатывал?

Теперь все в порядке - с бою добыча взята, значит, ни у кого претензий на этот счет быть не может. А в душе скребло - зарезал, но не переубедил. Упертые на долг - это интересно. Редко, но встречаются еще такие. Тут бы переубедить, что долг исполнен или то, что заключается он вовсе в другом. Лучше иметь на своей стороне. И сыграть, при необходимости, собственную игру - на дурака.

Теперь со вторым разобраться.

– Откуда такой будешь?

– Прилетел.

– Это понятно… Эроплан где?

– Вроде с той стороны шли…

– Вроде?!
– взъярился Бригадир и был страшен.

– Ночью было…

– Ночью?
– удивился он чужой человечьей глупости и даже злиться перестал.

Счастливый удачливый человек всегда вызывает любопытство.

– Как зовут?

Назвался.

– Как?!
– переспросил, понимая почему ржут остальные, сам давясь, с трудом сдерживаясь.

Повторил…

Тут все и грохнули. Слово было настолько неприличным, в хрычевне таким не бросишься - выведут.

Бригадир решил, что если его убьет, то блестючку непременно себе оставит - на память, или чтобы в хрычевне загнать. Просто удивительно, как человек с таким именем до взрослых годов дожил. И тут же подумал подозрительное. А, может, не удивительно? Может, на то и был расчет?

Не презирай слабого: может это еще детеныш…

Стали насчет метропольского пленника решать. Бригадир первым делом насчет имени решил.

– Будешь зваться "пришлым" или "арестантом", а до тех пор, пока не проявишься поступком, карантин тебе на собственное имя. Первый поступок покажет, что за имя тебе положено.

Про арестанта судачили много. Большинство склонялось с Метрополией не связываться, тут же прикопать - заровнять, будто и не было его. Были такие, что грезили, что премия за него обломится, но те, кто поумнее, сказали - какая премия может быть. Пожизненно пахать потом на Метрополию - вылавливать тех, кого закажет? В Метрополии, по слухам, так и есть: стоит отличиться в чем-то, к этому же и прикрепят - не сойдешь. А откажешься - тебя же и ловить будут, наказывать за то, что от такой чести отказался. Наказание известное, к жизни критическое - новых человек не выдумал.

Поперек себя ходить не то, что поперек общества, тут от человека зависит. Иной сам с собой может сговориться "на раз", а другому такое невозможно, проще всех против себя выставить. Чувствовал, что не может убить этого с телячьими глазами. Ни сам, ни приказа к тому отдать. Словно, если сделает это, не будет ему второй запасной тропы, а так и придется доживать свою собственную

– С собой возьмем счастливчика!

Кто-то и ворчал - зачем? На свою же голову! Ведь, даже, если счастливчик, не очень тем, кто в аэроплане, это помогло…

– Зато нам помогло. Мог он и в болотину упасть - ныряй тогда до посинения - ищи. Сговаривайся. А то и вылавливай болтника - вяжи этого ихтиандра на цепь и заставляй его. И какая тут будет производительность? до осени бы пришлось ждать, пока оберет. И как докажешь, что все? Так что - его удача на нашу удачу! А кто не понял, что я сейчас сказал - все равно заткнитесь!

Если и буркнул кто, так неслышно. А буркнул бы, Бригадир нашел бы штрафные в своей книжице, и долю его бы аргументировано ущемил.