Время делать ставки
Шрифт:
— Нет, — призналась я, умело фальшивя.
В голосе говорившей послышалось, как мне показалось, удовлетворение, когда она отпустила следующую замечательную фразу:
— Не беда, временную прописку можно оформить без проблем, через нашу организацию. Как вас зовут?
— Елена.
— Откуда вы?
— Из Днепропетровска, — ответила я, едва сдерживая улыбку от того, какую свирепую гримасу скроил при этих словах мой почтенный босс, господин Шульгин Р.П.
— Хорошо. Елена из Днепропетровска, — уже совсем доброжелательно сказала та. По всей видимости, то, как я себя расписала, произвело впечатление. — Я вас записала. Вы можете подойти к нам сегодня в три. Или нет, знаете что… перезвоните по следующему номеру,
— На пред-мет собесе-до-вания, — старательно повторила за ней я. — Ага. Поняла. Ген-на-дий.
— Именно. Он вам все скажет.
— Сейчас возьму ручку и бума-ажку, — протянула я. — Генна-адий. Хорошее имя. Как у крокодила. Я записываю.
— Диктую.
После того как я завершила разговор, босс довольно хмыкнул и произнес:
— Ну-ка повтори номер этого самого Геннадия. Сдается, что он уже следующее звено во всей этой шараге. Ну-ка глянем, что у нас по номеру, который тебе только что продиктовали. А и правда, Геннадий, надо же! — спустя несколько секунд выговорил он, не отрывая взгляда от экрана ноутбука. — Самый натуральный Геннадий, довольно старый абонент МТС. В смысле — у него номер сотового зарегистрирован еще в прошлом году. И какое благообразное имя! Благовещенский Геннадий Глебович, 1974 года рождения. Красиво звучит, правда? Даже благолепно.
— А вот Гена Благовещенский звучит несколько иначе… в таком крупноуголовном, что ли, ракурсе…
— Как Толик Саратовский или Никола Питерский, — смеясь, подхватил Родион.
— Вот-вот.
— Ладно, не привередничай. Геннадий и Геннадий. Не обманула тебя эта Арина. Ты пока что звони ему, а я попробую пробить по базам какую-нибудь информацию. Что-нибудь по нему да и есть. Не ангел же он, хоть и — Благовещенский…
8
По номеру, данному мне Ариной, мне ответил очень приятный, мягкий, даже с чуть жеманными интонациями мужской голос:
— Я вас внимательно слушаю.
— Здравствуйте, Геннадий! — выпалила я.
— Здравствуйте. А с кем имею честь?
— Я от Арины на предмет собеседования, меня зовут Елена. Мне сказали, что вы…
— Совершенно верно, я, — отозвался тот. — Ну, ежели Арина сразу дала вам мой номер, то приходите сегодня в мою группу. Поглядим.
— В какую группу?
— Как в какую? В учебную. Вам, кажется, говорили о двухнедельных курсах. Если понравитесь, зачислю вас напрямую, а дальше — будет видно, исходя из вашей формы.
В голосе Геннадия вибрировали мягкие кошачьи обертоны, что придавало сходство с известным на всю страну мурлычащим тембром «мумий-тролля» Ильи Лагутенко.
— Я поняла. Куда и когда приходить?
— К пяти вечера. А куда, записывайте адрес. Да, и не забудьте прихватить с собой документы… вы ведь не из Москвы?
— А почему вы так решили?
— А выговор у вас не московский. Я бы даже сказал — украинский…
Я засмеялась и, сказав «до зустричи», положила трубку. Родион выжидательно смотрел на меня. Я сказала:
— Оказывается, у меня не московский выговор. Видите, Родион Потапович, как удачно я имитировала легкий украинский акцент? Вам срочно рекомендуется повысить мне зарплату за неплохие сценические данные.
— Что ты артистка, так я это давно знал, — серьезно сказал он. — Мне вообще часто приходится сталкиваться с артистами. Вот, к примеру, господин Каморин, Филипп Юрьевич.
— Да, конечно! Что у вас там с ним?
— Полная любовь и взаимопонимание у меня с ним, — ответил Родион Потапович в тон мне, — и взаимные расшаркивания. Очевидно, его уже хорошенько предупредили, потому что он буквально с порога встретил меня заверениями в совершенном ко мне почтении, тут же предложил выпить коньяку… причем именно того, который я больше всего люблю, а потом выразил готовность обсудить дела «в футбольном королевстве», как он выразился. Словом, кто-то подробно доложил ему о всех моих пристрастиях.
— Ну как — кто? Храмов Михаил Сергеевич, кто же еще?
— Храмов? Доложил даже, как и какими порциями я предпочитаю пить «Реми Мартин», учитывая, что в нервной обстановке я иногда употребляю не сам коньяк, а коньячный спирт в малых дозах? Так, что ли?
— Да, таких нюансов Храмов мог и не знать, — согласилась я. — Ну а что он сказал насчет той — элитной — распечатки?
— О, он все мне объяснил! Слишком хорошо объяснил, чтобы я мог ему не поверить. Дело в том, сказал Филипп Юрьевич, что эти VIP-распечатки были подготовлены в типографии к пятилетию «Фаворита» и розданы лучшим, самым почетным игрокам в тотализатор, среди которых есть два тренера и три почетных президента футбольных клубов Москвы, один тренер национальной сборной, один председатель спорткомитета при мэрии, несколько друзей «Фаворита», как выразился Каморин… в общем, тираж был невелик и расходовался сообразно замыслу технического директора, то есть Каморина Ф.Ю. Тиражи таких VIP-распечаток будут теперь традиционно рассылаться самым уважаемым клиентам конторы. Кстати, он тут же поспешил меня включить в их число. Правда, я сказал, что распечатка мне не нужна и что я впредь буду делать ставки по Интернету, но Филипп Юрьевич сказал, что я могу принять это как сувенир. Знаешь что, Мария, — продолжал босс, — этот Филя, как назвал его Храмов, напоминает мне горностая. Такой же длинный, гибкий, пронырливый. И — хищный. Человек с воображением и мозгами. И что он делает на скучной канцелярской должности, для меня пока что загадка. Не его это, не его. Да и Храмов обозвал Каморина массовиком-затейником. Неспроста. Каморин, я тебе уже говорил, с режиссерским образованием, постановщик сценических действ. Ему бы ежели не в театр — там денег немного платят, — так в ночной клуб или дансинг какой. Филипп Юрьевич у нас знатный выдумщик.
— То есть вы хотите сказать, что ваш визит к Каморину ничего не дал? — проговорила я.
— Ну почему же… Дал. Мы узнали, для чего нужны эти глянцевые типографские расписания соревнований, на которые принимаются ставки, — с горечью сказал босс.
Перед встречей с Геннадием босс, приняв торжественный вид, решил наставить меня на путь истинный. Откровенно говоря, подобные наставления зачастую были утомительными и бесполезными, но за длинными рассуждениями скрытный Родион Потапович маскировал свои подлинные суждения.
— Я, конечно, не самый большой специалист в области макияжа, но все-таки хотелось бы, чтобы ты соответствовала продекларированному возрасту, — важно заявил он.
— Что, простите?
— Ты сказала этой Арине, что тебе двадцать три года. На самом деле тебе двадцать восемь, так что пять лет нужно выкосить.
— Вы, как всегда, предельно галантны.
— Я веду расследование, а не даму в процессе вытанцовывания кадрили, — отрезал босс. — Так что не до галантности. Впрочем, не буду наставлять тебя в чисто женских вопросах. Я о другом. Тебе нужны документы. Я тебе их подготовил. Точнее, они у меня и так были на один из… гм… шестнадцати вариантов развития расследования. Так что тебе будет нелишне познакомиться со своим новым паспортом.
И он протянул мне книжечку с украинской символикой.
— Хохляцкий паспорт? — произнесла я. — Ну-ка… та-а-ак! Кривошлык, Елена Тарасовна… прописана в городе… Днепропетровске, Украина! И фото… где вы взяли такое фото, Родион Потапович?
— Да лет пять назад, когда мы только начинали работать, ты сфотографировалась на какую-то официальную бумагу и жаловалась, что плохо получилась — как сопливая девчонка какая-то. Фотки позже не пригодились, и ты их выкинула. А я подумал, что фото может сойти за нужное, вынул из урны и оставил себе. Ну вот — пригодились как раз через пять лет, значит.