Время для знакомства с незнакомцем
Шрифт:
– Они меня утомили, никогда не любил всю эту показную мишуру. Но, положение обязывает, - его голос и вправду звучал устало, и я не стала больше ничего выспрашивать.
Лестница закончилась. Мы прошли ещё одну почти целиком стеклянную дверь, которую, как и первую, Алекс за нами запер, и попали в уменьшенную копию нижнего зала. Только здесь была полукруглая сцена. Полумрак разбивали большие окна, сквозь которые проникал свет лун.... В его глазах скакали озорные бесенята.
– Тут лучше, правда?
– мужчина крутанул меня, притягивая ближе.
– Потанцуем?
Я не удержалась
Голосов гостей отсюда не было слышно, а вот мелодичная музыка, которую я ранее не заметила за общим гомоном, действительно побуждала к танцам.
Положив голову ему на плечо, прикрыла глаза, полностью отдавшись рукам, ведущим в танце, и просто наслаждалась моментом, тишиной, звуком его сердца.. и испортившим всё визгливым звонком мобильного. Причём моего мобильного. Никогда не перепутаю эту мелодию ни с какой другой: "Лунная соната" в современной рок-обработке, каким-то чудом впиханная в устаревший мобильник. И вряд ли Алекс любитель такого вот творчества.
Он достал надрывающийся телефон из внутреннего кармана пиджака и с усмешкой глянул на светящийся экран.
– Ответишь?
– хмыкнул, протягивая мне синий моноблок. Можно было и не задаваться вопросом: откуда у него мой телефон? Взял из сумки, которую отобрал дворецкий, как только попала в дом.
Взглянув на имя, высвечиваемое экраном - "Павел" - захотела раздолбать мобильный на сотни кусочков, и потоптаться по остаткам. Я выхватила телефон из руки Алекса, с силой швырнув об пол. Как и хотела, он разлетелся на мелкие детали, а главное перестал доставать меня "Лунной сонатой".
– Ты так не любишь классику, малыш? Пожалуй, запомню на будущее, - с улыбкой проговорил этот подонок.
– Да не пошёл бы ты!
– взорвалась я, начиная метаться туда-сюда по двухметровому участку зала, а заодно по остаткам телефона, топча их дорогущими туфлями.
– Тс-с-с, малыш, - он поймал меня, пытаясь прижать к себе, но я была слишком взвинчена, чтобы вот так просто ему подчиняться. Раньше - да. Тогда в переулке, когда мне хотелось быстрее попасть в какой-нибудь отель и вскрыть себе вены из-за этого дерьма, Павла, когда мне было плевать на всё, в особенности на себя, тогда он помыкал мной как хотел. Но теперь он сам пробудил во мне стерву... и желание жить.
– Пусти меня!
– прошипела я требовательно.
– А то что?
– бесенята в его глазах запрыгали с удвоенным рвением, а руки лишь сильнее сжались на моих запястьях, причиняя лёгкую боль.
Вместо ответа я вскинула ногу, метя коленкой ему в уязвимое место. Но Алекс предусмотрел это: не только не дал ударить себя, так ещё и перехватил мою ногу, прижимая к своему бедру. Зато моя правая рука обрела свободу и тут же влепила ему пощечину. Он оскалился и зарычал, как дикий зверь, глядя мне в глаза, в которых снова вспыхивал страх и... желание. Александр подхватил меня, и в следующую секунду, я уже сидела на сцене, обхватив его бёдра ногами и отвечая на лишающий разума поцелуй.
На этот раз он не играл, не мучил меня и себя долгой прелюдией, а просто стремительно ворвался, заставляя забыть всё на свете: от этого чёртового звонка до того, как следует дышать. Просто сводил собой с ума, находясь во мне. Ловил поцелуем каждый мой стон, вторя глухим рыком. Необузданный дикий зверь, бьющийся в моём теле, взорвавший разум... и коснувшийся губ лёгким благодарным поцелуем, когда мы оба утонули в бездне наслаждении.
– Почему?
– спросила я, когда он отстранился, отходя к окну с зажженной, пахнущей корицей сигаретой.
– А почему бы и нет?
– усмехнулся Алекс, так и не обернувшись. А мне снова стало холодно, противно и тошно от самой себя. Я же обещала быть сильной, но где моя воля, когда он властвует над моим телом? С удвоенной силой захотелось оказаться как можно дальше от его спины... от него.
– Не стоит, малыш, поздно уже жалеть о случившемся. И не говори, что тебе не понравилось, - усмехнулся он, туша окурок о раму окна.
– Ненавижу тебя!
– прошипела я, обхватив колени руками, сжимаясь в маленький всхлипывающий комочек.
– Привыкнешь, - безразлично бросил мой похититель и насильник.
– Не ты первая.
Что я могла ответить? Я ведь знала, что это только сказка, красивая фольга, прикрытие из дорогих подарков и лживых слов. Я сама отдалась ему и сомневаюсь, что он снизойдет до милости просто так отпустить.
Здравствуй, Ад. Пора мне уже познакомится с твоими обитателями, ибо с самим Дьяволом я уже знакома.
Часть вторая
Прошло почти полгода с момента моего спасения, рождения новой надежды её и падения.
Мой похититель больше не замечал меня, если ему вдруг не хотелось со мной поиграть. А других игр, кроме как секса, он не знает. Как бы я не уговаривала себя, пыталась не обращать внимания на это, но каждый раз, независимо от моих желаний, забывалась, утопая в нём, ненавидя этого мужчину, так же сильно, как и саму себя. Единственное, что утешало: чем больше проходило времени, тем реже он вспоминал о моём существование, всё чаще приводил в свою спальню новых женщин. Но больше одной ночи ни одна из длинноногих подстилок в ней не проводила, а мне приходилось там жить, прячась от его любовных утех с другими либо на балконе, либо в необъятном шкафу. Обычно всё же последнее: забившись в самый дальний угол, затыкая уши руками, чтобы не слышать их стонов.
Хотя предпочтительней была терраса, где стояло звуко- и пулинепроницаемое стекло, но посредине зимы в лёгких полуплатьях-полубелье, в которые он меня наряжал, словно куклу, долго не простоишь. А те свитера, которые я заимствовала из его гардероба, чтобы хоть как-то согреться стоя на морозе, он при мне же сжигал в камине. Но это было зимой, сейчас, с приходом небывало жаркого лета, я могла сколько угодно оставаться на балконе и в этой кукольной одежде. Но всё равно он приходил за мной, выгоняя очередную пассию ещё до конца ночи. Сердито смотрел и, ничего не говоря, брал на руки, уносил в кровать. В такие дни он вспоминал о моём существовании и пользовался до тех пор, пока я не теряла сознание. Я проклинала его, проклинала себя, проклинала тот вечер, когда встретила его.