Время дождя

Каршева Ульяна

Собственный голос становился хрипловатым – она думала: из-за долгого рассказа. А потом она поняла, что не может удержать в руках стеклянный шар. Он становился всё больше и тяжелей, да ещё каким-то капризным, стараясь выскользнуть из уставших ладоней, которые приходилось держать на весу! Договаривая то, как она проснулась от странного сна, расслышала голос Киардхи, который что-то тихо сказал – явно не ей. И, удивлённая, но в самом деле уходящая в новый сон, Сашка увидела в этом новом сне длинную дорогу и идущего по её обочине Дорана и так обрадовалась ему, что помахала рукой, чтобы он заметил её. И стало тепло-тепло,

когда он оглянулся и охотно пошёл навстречу ей, идущей по центру...

А когда проснулась и обнаружила, что тепло-то ей в объятиях Дорана, который сидит вместе с ней на том же топчане, скептически сказала:

– Это моё место. Лапы свои убрал. Встал – быстро!

– Я сел, чтобы ты не упала, когда уснула, – объяснил Доран, и его дыхание тёплой волной коснулось её уха.

– Я уже не падаю! – заявила Сашка и выпрямилась.

Как ни странно, травник на грубоватость не обиделся и, осторожно освободив Сашку, пристроился рядом, на полу. Покосившись на него, Сашка уставилась на Киардху.

Тот задумчиво перебирал единственную цепочку, глядя на шар, который снова пребывал в состоянии обычного, пусть и прозрачного мячика, водружённый в кучу предметов на столике.

– Ну? – не выдержала Сашка. – Есть в моём сне что-то интересное?

– Два эпизода, – всё так же задумчиво сказал прорицатель. – Боюсь, что чёрные шаманы уже знают, кто их нарисовал. А цверги боятся твоих рисунков.

Сашка помотала головой. Так. Это эпизоды или заключение по ним?

– Ничего не поняла. Ты всё это увидел во сне? – спросила она, "тыкая" Киардхе, потому он первый начал. – Но ведь это не эпизоды! Это выводы.

– Умная девочка, – рассеянно похвалил её Киардха. – Я не буду рассказывать тебе о принципах прорицания снов по шару, Алекс. Тебе это не нужно. Скажу так... Ты уже сталкивалась с чёрными шаманами и цвергами. Ты постоянно помнишь о них. Ты настороже. Когда Доран в трактире выяснил, почему студенты стоят у двери (а он мне это только что рассказывал), в твоей душе затаилась тревога. А когда ты уснула, тебе приснился сон, составляющими которого были эта тревога и твоё знание, что цверги опасны. Что произошло? Твоя душа во сне прорисовала сценарий самого опасного исхода для тех студентов, которых ждали в трактире. Повторюсь: ты знала, что цверги опасны, – и это наложило свой отпечаток на сон. Отпущенная на время сна душа пролетела тот переулок, чтобы найти запоздавших студентов. Нашлись сначала двое. Потом ты увидела последнего, который был с девушкой. Ты во сне испугалась за них – и пошёл сюжет, который предугадывал твой разум и который воплотило воображение, то есть нападение цвергов на двух беззащитных людей. А поскольку твоя душа щедра и бескорыстна, ты забеспокоилась – и воображение тут же предложило выход из ситуации – драку с цвергами, к которой вскоре примкнули студенты – ведь небольшая надежда на прятавшихся в трактире, что они помогут, у тебя тоже оставалась.

– Ну-у... Психологически это понятно, – медленно сказала Сашка, отмахнувшись от характеристики её души и обдумывая сказанное. – А по каким эпизодам всё же ты понял, что шаманы знают обо мне? И с чего решил, что цверги боятся рисунков?

– Когда ты вступила в поединок с первым шаманом, ты увидела его очень близко. Я вместе с тобой увидел его глаза. В них было узнавание – и это узнавание

наложилось на графический отпечаток внутри шаманского глаза. На рисунок, который видел этот шаман и который оставался в его памяти. Пока ты спала, я спросил об этом рисунке Дорана. Он сказал, что ты рисовала во время лекции.

– Каким образом шаман мог видеть мой рисунок? – с недоумением спросила Сашка и тут же вспомнила слова Эйлилла о том, что чёрные шаманы каждый день проверяют, не узнал ли кто про них, не наводит ли на них магию.

Киардха подтвердил:

– Если они проводили свои шаманские ритуалы, они могли легко рассмотреть этот рисунок в пространстве города, а по нему – запомнить того, кто рисовал.

– То есть они могут найти Алекс прямо сейчас? – встревожился травник.

– Нет. На первых этапах магического поиска – нет. Но могут найти место. Рисунок пока привязан к университету, где он был сотворён и где часто бывала Алекс, – ответил Киардха. – Потом они смогут вычислить художника.

– Но... – начал Доран.

Сашка бесцеремонно перебила его. Разговор о ней самой неинтересен, потому что со вторым эпизодом наклёвывалось что-то практическое.

– Что за эпизод с цвергами? Почему они боятся рисунков?

– Они завизжали, когда следом за шаманами узнали тебя – ту, чьей рукой был создан рисунок. – Киардха насупился и почесал макушку. – Правда, я не совсем понял, почему они особенно испугались, когда ты в воздухе сотворила графический символ и ударила в него оружием.

– Ну, мне кажется, здесь, наоборот, всё ясно, – пожал плечами травник. – Алекс символически вызвала их и предрекла личную победу в бою, что и доказала, когда сбила с ног первого шамана...

– Всё не так однозначно, – покачал головой прорицатель. – Очень неоднозначно.

– Значит, придётся сбегать к символистам-тайнописцам, – вздохнул Доран. – Пусть они разгадывают остальное. Ну что, Алекс. У нас есть двадцать минут. Ты успеешь сделать маленький портрет Киардхи?

Сашка так изумилась, что открыла рот, чтобы спросить – зачем. Но спохватилась: кажется, Доран имел в виду, что Киардха чем-то болеет, а травник не успевает его лечить обычным контактным путём.

– Бумагу мне и карандаш. Я как-то не подумала, что именно утром они мне пригодятся. – Доран только насмешливо поднял брови: я виноват, но ты не ругаешься?

– Сейчас-сейчас, – засуетился прорицатель. Он раскидал уроненные на пол предметы и выудил из кучи картонку. После чего страшно расстроился: – Карандашей у меня нет. Может, потом?

– У тебя вон сколько всего в комнате. Может, и уголь найдётся? – предположила Сашка, ощупав картонку и убедившись, что она достаточно шершава и удобна для работы с углем. И добавила с усмешкой: – А заодно бы света мне побольше.

Искать подсвечники и расставлять на столике бросились оба студента.

Сашке понравилось. Именно уголь лучше всего подходил Киардхе с его нелепо длинными волосами, которые только подчёркивали длинное унылое лицо и насторожённо торчащие уши. В последнем были какая-то своя прелесть и изюминка. И Сашка постаралась эту изюминку выделить, хотя в душе ухмылялась, жалея, что нельзя сделать на прорицателя карикатуру вместо портрета. Очень уж его своеобразная физиономия на это напрашивалась.

А потом они шли по коридору, и Сашка спросила: