Время карликов

Рыбинский Игорь Егорович

– Ну-ка, крошка Цахес, давай выйдем на пару слов! Я не могу быть уверен, что мне знакомы все мысли

Владимира Фомича. Скорее обратное: то, о чем думает великий человек, мне, простому описателю чужой жизни, вряд ли когда-нибудь будет известно. И все же представим себе, с каким грустным видом сидел в своем офисе гениальный бизнесмен, размышляя:

– Как бы мне заработать миллиончиков десять долларов?

Он так грустил, что не заметил, что прошла уже половина рабочего дня и пора уже обедать, тем более что есть и в самом деле хотелось. Владимир Фомич вышел из конторы, сел в автомобиль и поехал на обед. Ел он обычно не в «Астории», а из экономии в «Метрополе». К тому же это было еще летом, а следовательно, Высоковский был

еще женат, и он не хотел встретиться с женой в шикарном ресторане, чтобы та потом имела бы повод сказать: «А с кем это ты там сидел в „Астории“?» Поэтому он предпочитал обедать с уже упомянутой певицей в местах менее популярных в среде жен значительных людей.

Он стоял у входа, поглядывая на часы, как вдруг его накрыла чья-то тень. Владимир Фомич оторвал взгляд от циферблата и увидел молнию на кожаной куртке, затем поднял глаза и развел руки в стороны.

– Какая встреча! Витя, неужели ты?

Подрезов осторожно обнял друга детства и тоже обрадовался.

– Ну, Вовка! – улыбнулся он и замолчал, не зная, что еще можно сказать приятного.

Певица уже опаздывала на полчаса, а Высоковский, как пунктуальный человек, больше сорока минут не ждал даже очень популярных певиц. Потоптавшись на улице, он пригласил друга в «Метрополь».

– Ну, чем ты занимаешься? – спросил Владимир Фомич.

– Да, – махнул рукой Подрезов, – кручусь помаленьку, пытаюсь собственный бизнес наладить, но успехов пока немного.

Высоковский решил о себе тоже не говорить ничего хорошего, а то вдруг друг детства в долг попросит.

– Да, – вздохнул он, – тяжелое нынче время. Приходится думать не о том, чтобы всплыть, а как бы совсем ко дну не пойти.

Владимир Фомич взял в руки меню и долго выбирал, что подешевле.

– Салат из капусты, килек, холодный борщ, – сказал он подошедшему официанту, а потом, задумавшись на полминуты, махнул рукой: – Ай, давайте еще биточки из моркови и бутылку минералки.

– Мне все то же самое, – кивнул Подрезов, – а еще ассорти мясное, осетринки горячего копчения, грибочков маринованных, икорки, креветок, а еще лучше – раков, котлет по-киевски…

– Семга есть, – подсказал официант.

– Ее тоже, – согласился Виктор, – и еще что-нибудь по вашему вкусу. Но все в двух экземплярах. И водку «Столичную».

– Лучше коньяк, – поправил друга Высоковский.

– Значит, водку и коньяк.

Певица все-таки появилась. Девушка прошла между столиками, стараясь не обращать внимания на повернутые в ее сторону головы. Все присутствовавшие в зале узнали популярную исполнительницу. Все повернули головы, кроме Владимира Фомича.

Сегодня он сам решил что-нибудь спеть. Владимир Фомич поставил локоть на стол, подпер ладонью подбородок. Усталое лицо его при этом изображало весь набор творческих мук. Ни одна из слышанных им ранее песен не хотела вспоминаться.

– Добрый вечер, – поздоровалась девушка.

– Ну вас, – расстроился бизнесмен, – опять она помешала. А я только-только начал вспоминать.

Певица приподнялась над своим креслом, как будто бы обидевшись, собираясь уйти, но потом решила все же остаться. Посмотрела на Подрезова, и тот представился.

– Я так голодна, – вздохнула популярная певица.

– Виктор, – приказал Высоковский, – закажи и для нее что-нибудь.

Когда на стол принесли салаты и форель, у Владимира Фомича наконец-то прорезался голос.

То березка, то рябина,Куст ракиты над рекой.Край родной навек любимый,Где найдешь еще такой?

Запел он писклявым фальцетом. Никто не обратил на его бельканто ровно никакого внимания, только равнодушные официанты стояли возле стен, подсчитывая в уме, сколько чаевых можно будет получить с этого нарушителя общественного спокойствия в английском костюме. Голодная девушка не спеша ела салаты и прочие закуски. Песня закончилась в самом начале второго куплета, потому что Высоковский не знал последующих слов, попытался вновь начать с начала, но забыл и его. Некоторое время он смотрел на свою подругу, как будто ожидал подсказки, но та глядела только в свою тарелку.

– Ну ты и ешь… – с непритворным удивлением выдавил из себя известный бизнесмен.

Но девушка продолжала есть молча.

– И как в тебя столько влезает? – удивился Владимир Фомич. – Вроде худая, а вон уже сколько умяла.

И вдруг его осенило.

– Послушай, а может у тебя глисты?

Певица наконец-то отставила в сторону тарелку с остатками мясного салата и обратилась к Подрезову:

– Виктор, подайте мне форель.

И, поймав укоризненный взгляд своего спонсора, объяснила:

– Рыба полезна для мозгов.

– Да ну! – удивился Высоковский. – Тогда тебе надо съесть кита.

– Кит, между прочим, млекопитающее, – проявила недюжинные знания певица.

– Ну, тогда тебе уже ничто не поможет, – утешил ее Владимир Фомич и без всякой паузы затянул:

Детство наше золотоеВсе счастливей с каждым днем,Под кремлевскою звездоюМы живем в краю родном…

Кому-то может показаться, что автор нарочно хочет выставить своего героя в сатирическом свете. Но это напрасно: я всегда глубоко уважал и буду уважать этого человека – одного из самых выдающихся людей нашей страны. А то, что в моих словах иногда проскальзывает ирония, так это легко можно объяснить: не обладая и малой долей талантов своего героя, автор не может описать всей глубины мышления Владимира Фомича и вынужден прибегать к ироническому ключу, чтобы скрыть свое бессилие. А то, что в серьезном повествовании был приведен ничего не значащий разговор в ресторане, так это только для того, чтобы читатели смогли оценить и здоровый юмор уважаемого человека. Возможно, многие читатели этих строк видели этого властителя дум на экранах своих телевизоров, когда он произносил правильные и необходимые всей стране слова. Так пусть же знают все: внутри пламенного народного трибуна бьется благородное и ранимое сердце простого человека из народа, который умеет быть остроумным собеседником и истинной душой любого общества.

Ужин запомнился тем, что Владимир Фомич достал из кармана маленькую плоскую коробочку с лекарствами, кинул в рот таблетку и запил ее стаканом минералки.

– Ну вот, – сказал он другу, – через полчаса буду трезвым как стеклышко. Но машину поведешь ты.

Подрезов расплатился по счету, отдельно положил на блюдечко чаевые, затем поднял под мышки Высоковского и повел его к выходу.

Виктор, хоть тоже немного выпил, но вел машину прекрасно. Не хочется говорить много о достоинствах этого человека, но одно в нем было определено свыше – Подрезов был классным водителем. Он на скорости ловко лавировал в автомобильном потоке, подкатывая к перекресткам как раз в тот момент, когда светофор включал зеленый, «мерседес» Владимира Фомича обходил хвост из стоящих машин и первым вылетал на свободный участок дороги, чтобы разогнаться еще быстрее.

– Тише, тише, – шептал иногда Высоковский, хватаясь за ручку двери.

А девушка, сидевшая у него за спиной, улыбалась застывшими губами так, что можно было даже подумать – скорость нравится и ей тоже.

– Неплохой драндулет, – одобрительно произнес Виктор, когда подкатили к дверям офиса, – только клапана надо отрегулировать. Я тебе завтра с утра все сделаю. Еще, кажется, кулак поворотного механизма поскрипывает.

Подрезов помог выбраться девушке, а потом подал руку другу. Побледневший бизнесмен не спеша и с достоинством выбрался на свежий воздух и только потом обратился к лихому водителю.