Время, назад!
Шрифт:
Мир блекнет сам по себе, и я вдруг оказываюсь на его девятнадцатилетии. Нет, он просил. Просил, умирая. Но я не… Я стою и смотрю, как с места срывается все та же девица, потом, пытаясь не реветь, повторяю свой давний маневр – и исчезаю. На губах остаются тепло и соль.
* * *
Война – это любовь. Ты понимаешь это в день, когда тебе исполняется девятнадцать, и какая-то девчонка берет и испаряется из твоих рук, только поцеловав. Вся твоя жизнь зацикливается на этом моменте, ты привыкаешь к тому, что тебя хотят все, кроме тех, кого хочешь ты, и в конце концов смиряешься. А потом она, такая рыжая, такая яркая, вдруг стоит на ступеньках твоего гребаного Эйбиси-Энтертейнмента, растерянная и смотрящая круглыми глазами на пустое запястье. Ты не медлишь ни секунды и наконец-то целуешь ее в ответ.
ВСЕ ГЕРОИ ПОПАДАЮТ В
В окно постучали. Я резко села на кровати, гадая, кого могло принести. В соседней комнате ворочалась мать. Не хватало только, чтобы ее разбудили пьяные любители ломиться к жителям первого этажа. Представляю, что начнется. Как минимум паническая атака, как максимум…
В окно постучали еще раз. Я завернулась в пахнущее чем-то мертвым одеялом и пошлепала смотреть. Кто там еще напился? Уперевшись в подоконник и уткнувшись носом в плотную ткань, я поняла, что на улице не работает фонарь. Информация доходила до меня будто с запозданием, ну правильно, толком не проснулась.
В окно заколотились. Штору я отдергивала с желанием как следует вломить тому, кто не давал мне насладиться бесценным пятичасовым сном. Запуталась в одеяле, секунду потратила на то, чтобы его поправить. Из темноты на меня пялились пустые глазницы, обрамленные слезшей плотью.
– Ни звука, – произнесли за моей спиной, и я повиновалась.
Крик осел где-то в левой части грудины тяжелым осколком. Спереди, судя по всему, находился зомби-апокалипсис, сзади – неизвестный мне мужчина.
– А я вас, в общем, так себе и представлял. – Штору перед моим носом задернули, и я отпрянула назад, собираясь пробиваться к выходу из комнаты, когда вдруг поняла, что нахожусь уже не в нашей двушке в Дегунино, а где-то…
Где-то…
Стоп. Я огляделась. В сумерках угадывалась обстановка, больше напоминавшая загородный дом, а не квартиру. Стены были обшиты деревом, да и звуки оказались совсем другими, не теми, что в городе. Краткий рекап: я пришла с нищенской работы в офисе (да, да, постоянно виснущие компьютеры, не способные даже Facebook нормально загрузить, доставшие клиенты, полная неразбериха). Поругалась с матерью, которая никак не могла пережить тот факт, что я больше не снимаю квартиру, а въехала к ней. Сварила сосиски, с ненавистью глядя на плиту, посидела в Интернете с почти нового хуавея, за который до сих пор платила кредит – ну что там, в момент покупки будущее казалось мне гораздо более радужным. Отрубилась, кажется, на ролике со смешной мохнатой гусеницей.
– Мы можем не включать свет? Слушайте, мне, наверное, все равно. Не уверен, все ли равно вам.
Мужчина, по-прежнему стоявший у окна, обернулся ко мне. Я проморгалась. Высокий, короткостриженный.
– Вы кто? – спросила я.
Вариантов было не так много. Вероятно, я все же двинулась на почве несовершенства бытия и несоответствия жизни моим ожиданиям.
– Олег, – пожал плечами мужчина.
Потом, противореча сам себе, щелкнул выключателем. Глаза резануло. Я зажмурилась и инстинктивно сделала шаг назад. Ситуация патовая, но было в ней что-то такое, странное и немного знакомое. В зомби-апокалипсисы я попадала только в собственной фантазии, поэтому…
– Они на свет-то не ломанутся? – уточнила я, открывая глаза.
Обстановка внушала. Я почти поняла, на что смахивает комната, когда все-таки напоролась взглядом на своего… своего… Я сжала зубы покрепче. Дело в том, что правая сторона этого не особо примечательного лица была измазана в крови, аккуратно вытекающей из столь же аккуратной дырочки на виске.
– Так и не поняли, да? – Олег усмехнулся и легко сел верхом на добротно выглядящий стул.
Ходячий киноштамп.
Я поплотней закуталась в одеяло и помотала головой.
– Говорят, после смерти встречаешься со своим творцом. И, говорят, этот творец может ответить тебе на некоторые вопросы. У меня их накопилось в достатке.
Зубочистки только не хватает, чтобы гопнически гонять из одного угла рта в другой, подумала я – и чуть не сошла с ума на месте.
Это был мой роман. Моя книжка, которую я все никак не могла написать, лелея мечты о большом будущем, потом работая копирайтером по неплохим ставкам, потом пытаясь затусоваться и стать своей на конкурсах и конвентах.
– О-олег? – переспросила я, судорожно перебирая в голове факты.
Он не был мне важен, нет, никогда. Я… боже мой, да что же происходит!
– Именно, – кивнул он. – Я устал жить в этом доме, ведь ко мне так и не приехала Лида, а вариантов в целом немного, знаете ли. Я попробовал вынести себе мозги. Бинго. Сработало.
Я поискала глазами диванчик, который списывала в эту комнату из магазина дорогущей мебели, и уселась на него. Звуки прекратились, и даже зомби, кажется, больше не бродили вокруг. Мир остановился, замер, сам воздух мне показался придуманным и компьютерным, застывающим в хрусталь. (И плевать, что за такую фразу меня бы сразу порвали на любом конкурсе.)
Подобное развитие событий показалось мне странным, но потом я поняла внутреннюю логику. Только в наших, упорядоченных бог знает чем мирах, планеты останавливались и падали небеса, а вселенная не казалась равнодушно устремленной к энтропии, в отличие от настоящего мира, где смерть человека не означала ровным счетом ничего.
– Так вот, творец, скажи мне, – серьезно попросил Олег. – Могу ли я тебя побеспокоить?
Я пошевелила пальцами на ногах и наклонила голову на правое плечо. Мой бывший, Макс, всегда говорил, что я становлюсь похожа на маленькую сову.
Я сомневалась, что отвечу на вопросы не лучшего своего персонажа. Да и сам роман больше напоминал хаос, недописанный, но переписанный уже с десяток раз.
– А ты так себе представляешь творца, правда?