Время не властно
Шрифт:
– У тебя такая есть?
– Да.
– А как долго продолжается пребывание в другой эпохе? – Я продолжала задавать вопросы, понимая, что только отец сможет мне на них ответить.
– По-разному. У меня обычно от одного до пяти часов.
– Это можно как-то контролировать? И почему нет женщин-путешественников?
– Контролировать нельзя. Женщины-путешественницы были. Говорят, давным-давно одна из них жестоко обманула своего партнера – самого первого путешественника во времени. За это он убил ее и придумал закон, по которому
– Но как они узнавали, что у девочки есть этот дар? – Волосы зашевелились у меня на голове от такой жестокости.
– У путешественника есть родимое пятно в виде латинской буквы «Т». У тебя оно тоже должно быть. У меня вот на руке. – Папа закатал рукав до локтя, показывая небольшую родинку. Не очень-то она была похожа на букву «Т», скорее на крестик.
– У меня на ключице есть такая, только я думала, что это стрела, – показала я.
– Ну, ничто не идеально, – усмехнулся отец.
Я улыбнулась ему в ответ, но тут же почувствовала боль в легких. Мне пора было возвращаться домой, как бы мне ни хотелось остаться с папой подольше.
– Пап, – начала я, и он сразу понял, что мое время на исходе.
– Анаис, я уверен, мы с тобой еще встретимся. Если ты окажешься в этом веке, скажи «Tempus», тебя поймут, это наше…
Голос отца оборвался, и я исчезла из восемнадцатого столетия.
Я налетела на стол и снесла старинные часы. Вернув их на место, я задумалась о папиных словах.
Что такое «Темпус»? Стоит записать, пока я не забыла. Порывшись на столе среди кучи бумаг, я нашла блокнот и огрызок карандаша.
Мое путешествие длилось не больше пятнадцати минут, а папа может находиться там по нескольку часов. Возможно, это из-за того, что я чаще, чем он, отправляюсь в прошлое.
Меня одолела тоска. Как же я хочу, чтобы папа был сейчас рядом со мной. Вряд ли наша встреча была случайной. Отец сказал, что я появляюсь в той или иной эпохе неспроста. Значит, я попала в восемнадцатый век век для того, чтобы встретиться с папой.
Время – странная вещь. Оно может как отнять у нас что-то дорогое, так и подарить.
– Черт возьми, я тебя везде ищу! – Голос за моей спиной заставил меня подпрыгнуть от неожиданности.
Я развернулась и увидела в дверях библиотеки Шарлин с прозрачным кофром в руках.
– Ты меня напугала, – выдохнула я и свернула листочек, убирая его в карман штанов.
– Я тебя минут десять ищу по всему дому. Ты снова была в прошлом?
– Да. Я встретилась со своим отцом.
– Что? Такое возможно? Неужели он застрял в… там?
– Нет, просто наши пути пересеклись.
Я подробно рассказала Шарлин обо всем, что видела и слышала.
– Скорее бери тетрадь и записывай все, пока не забыла! – воскликнула она, услышав о совете отца завести дневник путешествий.
Мы тут же помчались в мою комнату. Шарлин вручила мне кофр с черным блестящим платьем. Я поблагодарила
Отыскав толстую тетрадь, я начала записывать все, начиная с первого путешествия. Шарлин сидела рядом и помогала вспоминать мелкие детали, которые я упустила. Так вдвоем мы исписали почти десять страниц. Я поняла, что не знаю год ни первого путешествия, ни последнего. Я была так взволнована встречей с отцом, что не спросила это у него.
– Как же теперь выяснить дату? Папа сказал, что это очень важно. – Я поставила огромные вопросительные знаки напротив заголовков «Первое путешествие» и «Третье путешествие».
– Почему отец не сказал тебе дату?
– Наверное, забыл.
– Подожди-ка… Он же сказал, что тоже вел такой дневник. Значит, он наверняка где-то у вас дома, и там записан год, в котором вы встретились! – проговорила Шарлин, радуясь своей догадке.
– Возможно, но я понятия не имею, где он может быть.
– Может, твоя мама в курсе?
– Надо будет у нее спросить, когда вернется.
– Так, теперь осталось узнать год первого путешествия… – задумалась Шарли. – О! Придумала: попробуй нарисовать платья тех девочек, а я пока перечитаю записи.
Шарлин отобрала у меня тетрадь, а я взяла листок, стараясь воскресить в памяти одежду девочек. У одной платье было черное в мелкий белый горошек с длинными рукавами. Я нарисовала платье-рубашку с кнопочками сверху. У второй платье тоже было черное, но однотонное. Сверху две или три больших белых пуговицы.
Я протянула листок Шарлин, которая тут же принялась их рассматривать.
– Знаешь, что-то знакомое. Я заберу это домой, чтобы кое-что проверить, ладно? – Она спрятала в сумку мой рисунок.
– Хорошо, – согласилась я.
Шарлин разбирается в моде, изучает ее историю. Вполне возможно, что по платьям она сможет определить год.
Когда Шарли ушла, я села перечитывать свои записи. Я решила вклеить туда фотографию картины, которую мы нашли в колокольне. Рассматривая ее, я снова бросила взгляд на людей за спинами девушек. Один мужчина кого-то мне напоминал… Да это же мой отец! И почему я его сразу не узнала? Наверное, потому что ни разу не видела его вживую. Только когда была совсем маленькой. Ни один человек, наверное, и не вспомнит, что происходило с ним в трехлетнем возрасте. Память жестока к нашим детским воспоминаниям.
Папа на картине выглядит гораздо старше, чем на наших семейных фотографиях. С другой стороны, я и сама здесь выгляжу лет на двадцать. Может, мне там столько и есть? Ведь мне придется нести бремя путешественника во времени до конца жизни. Кто знает, когда я еще попаду в то время…
Отложив тетрадь в сторону, я открыла шкаф и достала платье, которое принесла Шарлин. Маленькое черное платье без рукавов с рюшками по подолу. Как будто из фильма о Гэтсби. Надеюсь, в нем я не буду привлекать много внимания. Все-таки оно больше подходит для какой-нибудь вечеринки.