Время не ждет (сборник)
Шрифт:
Мы растим детей и справедливо рассчитываем в старости на их ответную благодарность. Но иногда слышишь, как сетуют старики на невнимание внуков. А это уже, извините, перебор. Внуки даются нам, старикам, в радость, как награда. Дедушкам и бабушкам не нужно думать, как и чем накормить ребенка, нас не касаются бессонные ночи, это уже их, родительская проблема, нам же остается только наслаждаться общением с маленьким человечком. Вот и подумаешь, кто кому должен быть благодарен? И я не понимаю людей, добровольно лишающих себя счастья общения с внуками.
Одна молодая женщина жаловалась мне
– Она что, старая больная женщина?
– Нет, батюшка, моей маме всего пятьдесят, но она устраивает свою личную жизнь. Собирается замуж, и на нас времени у нее уже не остается.
Что же, бывает и так. Хочется верить, что и у них со временем все образуется.
Гродно встречал меня прекрасной солнечной погодой. Бабье лето, тепло. Я иду по улочкам старого города и наслаждаюсь. Когда живешь в этом городе и наблюдаешь его каждый день, то и не замечаешь происходящего вокруг. А такому, как я, приезжающему сюда раз в год, все изменения немедленно бросаются в глаза. В этот раз Гродно превзошел самого себя.
Готовясь к нашей встрече и желая меня порадовать, он украсил себя множеством цветов. В местах, где в прошлые годы велись реставрационные работы, все они как-то разом завершились, и стены домов старого города обзавелись яркими свежими расцветками. Словно все они раскрасились одновременно в течение нескольких последних дней.
И это тот Гродно, который в годы моей юности я привык наблюдать только в серых тонах. А если на этот серый нанести еще и несколько мазков в виде часто моросящего унылого дождичка, то можно понять, почему мой старый школьный приятель Серега Ломов однажды в зоопарке, указав мне пальцем на одинокую печальную птицу марабу, сказал:
– Вот эта славная птичка и есть символ нашего города. Они похожи друг на друга и точно так же одинаково печальны.
Я уверен, сегодня Серега взял бы свои слова обратно. Гродно преобразился и превратился в настоящий европейский город, ухоженный и потрясающе красивый. И еще любого, кто приезжает сюда из наших краев, поражает царящая вокруг чистота. Как удалось внушить местным жителям не бросать мусор себе под ноги, для меня так и остается загадкой. Вокруг, сколь бы я ни всматривался, не нашел ни одного плаката с призывом типа: «Не сорите, люди».
Только знаете, мне вдруг подумалось, что чистота на улицах резко ограничивает меня в моем самовыражении, перестаешь быть свободным. Пускай я не мусорю у себя в поселке, зато у меня всегда имеется такая возможность: могу, если будет такое желание, выйти на улицу и швырнуть здесь же на дорогу помойный пакет, но, в отличие от других, я этого не делаю! И для меня это еще и повод гордиться собой. А здесь везде чисто, словно древние каменные мостовые нарочно вымыли с мылом. И нет повода почувствовать себя лучше других.
Иду через старый город по улочкам прежних веков и понимаю свою ущербность, прямо-таки ломка какая-то начинается. И вдруг вижу! Посередине этой ухоженной мостовой валяется свежая пачка из-под сигарет с такой уже ставшей мне
Я даже было вздрогнул от неожиданности, потом подумал: видимо, не я один прибыл этим утром в славный город Гродно и ступил из вагона московского поезда на их ухоженный привокзальный асфальт. Скорее всего, это кто-то из наших не выдержал и расписался этой пачкой на их парадной мостовой. И я его понимаю, нечего ограничивать нашу внутреннюю свободу.
Конечно, это шутка, только не зря говорят, что в каждой шутке есть доля истины. Что такое чистота на улицах и вообще кому она нужна? Неужели те же прибалты были когда-то культурнее белорусов? Да никогда, но в советские годы, когда мы ездили в Друски-нинкай за колбасой, поражались ухоженности и чистоте их улиц. Сегодня думаю, что таким образом тогдашние литовцы выражали нам, всем остальным советским людям, протест против их насильственного присоединения. А еще это служило поводом кивнуть в нашу сторону и сказать что-то типа: «Эти русские свиньи снова приехали за нашей колбасой», с чем было трудно поспорить.
В Китае чистоты на улицах добиваются мобилизацией множества уборщиков. Очевидцы рассказывали, что наблюдали такую картину. Стоит толпа китайцев в ожидании речного трамвайчика. Трамвайчик приплыл и увез толпу, после которой остановка превратилась в сплошную помойку. Но тут же появилось несколько дворников, которые быстренько навели идеальный порядок. И так до прибытия следующего речного трамвайчика. В Сингапуре за брошенный мимо урны окурок можно налететь на штраф в тысячу долларов. Интересно, что движет белорусами, почему за несколько лет страна так внешне преобразилась? Надеюсь, не ради того, чтобы теперь им самим кивать нам в спины?
Каждый год в Беларуси проходит праздник урожая, отсюда и название: «Дожинки». Всякий раз празднуют в каком-нибудь районном центре, и каждый год этот центр меняется. Отзвучали веселые мелодии, раздали подарки передовым механизаторам, и объявляется город, который будет принимать у себя это мероприятие на следующий год.
И немедленно в назначенном месте начинаются работы по его подготовке. Прокладываются новые дороги, перекрываются асфальтом уже действующие. Пешеходные дорожки оформляются бордюрным камнем и укрываются каменной плиткой, в одних местах строят фонтаны, где-то устанавливается бронзовая скульптура. Если есть в городе какие-то исторические памятники, то и они приводятся в надлежащий вид, как, впрочем, и фасады жилых и административных зданий. Кстати, за все эти дни я не встретил у них ни одного гастарбайтера из Средней Азии.
У нас в поселке в самом центре вмурован в асфальт громадный металлический транспарант: «Чисто не там, где убирают, а там, где не сорят», а в поселковой администрации даже имеется чиновник, ответственный за уборку мусора, но это почему-то не срабатывает. Наверное, стоит послать его в Китай перенимать их китайский опыт. Хотя можно так далеко и не ездить. В соседнем селе кто-то, предварительно очистив лес вокруг московских дач, развесил таблички: «Кто будет сорить, на того наведу порчу». Я у тамошнего батюшки все добиться хотел, не его ли рук дело. В ответ он только смеется: