Время подонков: хроника луганской перестройки
Шрифт:
– Вот, если бы меня утвердили в должности, то на следующий год я бы все сделал, чтобы направить тебя в высшую партийную школу. Я же заканчивал партийную школу заочно. И ты могла бы также учиться.
– Должность моя не позволяет мне идти туда учиться. Надо бы быть, хоть завотделом в горкоме. Ты пробил себе учебу. – Она щадила его самолюбие, не говорила, что о его поступлении сильно некоторые хлопотали.
Роман решил сказать напрямик:
– Я ж тоже шел не с той должности, с какой обычно туда берут.
– Так у тебя такая
– Будет. Как утвердят на должность, все мои связи на тебя начнут работать.
– Спасибо. Хорошо бы так.
Семерчук молчал, собираясь с духом, как бы подойти к главному вопросу. Некоторая основа для серьезного разговора заложена. Наконец, глубоко вздохнув, он начал:
– Через три дня пленум. Приезжает секретарь ЦК, послезавтра. Будет говорить со мной и с тем, кого толкают на мое место. От него все зависит. Быть мне или не быть.
– Лучше быть. Но сам знаешь, как у нас должности получают.
– Знаю. – Он еще раз глубоко вздохнул и сразу же выдохнул. – Гала, а не могла бы ты мне помочь в назначении?
– А что я могу для тебя сделать?
– Я буду находиться все время рядом с секретарем ЦК. Не могла бы ты быть тоже рядом?
– Меня к нему не подпустят. Ранг не тот. И зачем я там тебе нужна?
– Мне, для моральной поддержки. Секретарю, как интерьер. Ему ж надо в грязном цехе, при посещении завода, видеть светлое пятно. Ты им будешь.
– Если договоришься, то буду рядом с тобой. – Согласилась Галина.
– А если потребуется большее?
– Что большее? – Пока она не могла понять, куда клонит ее любовник.
Но он еще не смел прямо сказать о своей просьбе, а ответил уклончиво.
– Ну, посидеть с ним за столом. Поговорить.
– Не темни! Говори прямо, что ты хочешь? – Кажется, до нее стал доходить смысл его просьбы. Она же тоже работала не один год в партийных органах.
– Ну, если он на тебя обратит внимание. Может пристальное… Как, это сказать?
– Ты хочешь, чтобы я по твоей просьбе переспала с ним? – Прямо спросила Галина.
– Нет. Я так не говорю. Может до этого дело и не дойти.
– Ну, и негодяй же ты. Может до этого дело не дойдет! – Возмущенно проговорила она. – Раз ты так спланировал – значит дойдет!
– Да, я так не говорил! – С просьбой получилось хорошо. Он ей не предлагал этого самого, она сама сделала такой вывод.
– Если я твоя любовница, то это не означает, что я подстилка для первого попавшего. Даже для секретаря ЦК. И как ты мне мог это предложить? Я ж все-таки тебя люблю. Пусть временно, урывками, но люблю. Люблю, пока ты со мной. А так любить тяжело. Тяжело жить с тобой на расстоянии, мечтать о редкой встречи с тобой. Я с тобой веду себя честно. Больше ни с кем, а ты мной решил торговать. Эх ты!
В возмущении она хотела встать с постели, но он обхватил руками ее голое тело, и не дал ей этого сделать. Его поразило ее признание, – она его любит. До этого она ему не признавалась в любви. Сказала об этом впервые. А он-то думал, для нее является только функционером отдыха. Так они иногда шутили. Выходит, все серьезнее. Но нельзя ей дать уйти от него – тогда всему конец. Надо завуалировать свое предложение, попросить, даже унизиться. Для дела можно поступить и так.
– Я ж тебе не сказал, что обязательно надо с ним спать. Просто, может он обратит внимание на тебя. Заговорит с тобой. Ты, может, вставишь словечко за меня…
Но он не закончил фразы. Галина, уткнувшись головой в подушку, зарыдала так, что всхлипы наполнили спальню. Роман испугался:
– Ну, прости меня. Да, я негодяй! Но я думал, ты исполнишь мою просьбу. Ничего не надо! Ты не пойдешь со мной. Я сам справлюсь! Замолчи и не реви! – Теперь он говорил грубо. Раз не хочет помогать – нечего ее уговаривать. – Все разговор закончен! С тобой даже нельзя пошутить!
Она подняла от подушки заплаканное лицо.
– И это ты называешь шуткой? За такую шутку тебе бы другая выдрала не только глаза…
Она успокаивалась. Вытерла слезы концом пододеяльника, и вдруг произнесла неожиданное для него:
– Я выполню твою просьбу. Но только скажи, ты сам додумался до этого или тебе кто-то подсказал? Без толчка извне, сам бы ты не додумался до этого. Скажи, только честно?
Роман колебался – говорить, кто надоумил на это или нет. Галя изучила его хорошо, знала, что он не мог бы ей предложить такого без посторонней подсказки.
– Скажи? – Повторила она, успокоившись полностью. – Сейчас при любом ответе, я выполню, что ты просишь, чтобы оно мне не стоило.
– Я не буду отвечать на этот вопрос. Снимаю его с повестки дня.
– Раз вопрос поставлен в повестку дня, то он будет рано или поздно рассмотрен и вынесено решение. Полной отмены вопроса не бывает. Так скажешь или нет?
Роман колебался. Но раз она хочет выполнить его просьбу, то пусть знает, кто инициировал все это. И он сквозь зубы произнес:
– Фотин, Леонид Михайлович. Знаешь такого? Сообщу для ясности – мой тесть!
– Боже мой! – Горько вздохнула Галина. – Я так и знала! И это отец твоей жены? Чему он учит зятя!
– Я и сам не маленький! – Огрызнулся ей в ответ Роман. – И хватит об этом. Мне не нужна твоя услуга, да и ты сама! Я пойду.
– Никуда ты не пойдешь! – Твердо возразила Галина. – Ты останешься, чтобы выслушать еще кое-что! Достаточно, приятное для тебя! Хочешь послушать? О твоем тесте.
– Наверное, хорошего не скажешь?
– Правильно. Так вот, два года назад я была в составе делегации от нашей области в Донецке. Делились и изучали какой-то опыт. Сам понимаешь, каждый вечер попойки. Твой тесть ко мне привязывался три дня. Обещал мне все сделать, во всем помочь. В, конце концов, я не выдержала и сказала ему, что двух родственников в качестве любовников, я не выдержу. Ты хочешь знать его реакцию?