Время Путина

Медведев Рой Александрович

Активен был Анатолий Чубайс, который убеждал Путина отказаться от нового назначения. «Ты просто не знаешь, что это такое, — говорил Чубайс. — Лучше поэтому отказаться сейчас самому, чем позднее под влиянием обстоятельств». Но Путин ответил: «Извини, но это решение президента. Я обязан его выполнить. Ты на моем месте поступил бы точно так же». Тогда Чубайс начал действовать через администрацию и через ближний круг Ельцина — он встретился с А. Волошиным, с В. Юмашевым, с Т. Дьяченко. Чубайс грозил не только протестами Думы, Совета Федерации, но даже массовыми выступлениями трудящихся: «А что будет делать разъяренный Лужков? Он может вывести на Красную площадь десятки тысяч… Все решат, что президент совсем сошел с ума». Чубайс даже согласился вернуться в Кремль на пост руководителя администрации, чтобы поддержать Степашина.

Но Ельцину был нужен не Чубайс, а Путин; 9 августа он подписал указ о назначении нового премьера и выступил с телеобращением к нации.

Всего за несколько дней до назначения В. В. Путина премьером у него умер отец, Владимир Спиридонович. Мать В. Путина Мария Ивановна умерла на год раньше.

Владимир Путин прилетел на похороны отца в Санкт-Петербург всего на несколько часов. Он сдерживал себя, но друзья видели, как сильно он переживает случившееся. «Это ведь не показное, — говорил Василий Шестаков, — когда Путин родителей своих постоянно навещал. А у него была такая должность, что времени практически не было, но он все равно находил время, чтобы приезжать, навещать. Это была позиция такая, внутренняя. Его родители ничем не отличались от других людей, своих соседей, — такие же простые люди. Они не жили ни в каких привилегированных условиях. Смерть родителей он переживал очень тяжело. На могилы к ним ездит постоянно. Эмоции не показывает на людях, но то, что переживал, — это несомненно». Об этом же говорил и полковник Ю. Лещев: «Да, безусловно, он сдержан, он умеет скрывать свои эмоции. Когда умерла его мать, а потом тяжело заболел отец, он как-то с горечью мне говорит: «Ну вот, Юрий Сергеевич, понимаете, — возраст уже, возраст». Путин очень переживал, потому что к родителям относился не просто хорошо, а по-настоящему их любил» [76] .

76

Блоцкий О. М. Владимир Путин. Дорога к власти. С. 412.

Владимир Путин дал согласие на работу главой правительства. Он еще не знал тогда всех собственных возможностей и ресурсов, но он хорошо понимал свои преимущества по сравнению с такими людьми, как С. Степашин, С. Кириенко или В. Черномырдин. Его очень беспокоило и крайне бедственное положение, в котором оказалась Россия.

Хотя Владимир Путин уже занимал посты директора ФСБ и секретаря Совета безопасности, он был для публики практически неизвестным человеком и его назначение на пост премьера вызвало недоумение у большинства политических наблюдателей как в России, так и за ее пределами. А слова Ельцина о том, что он видит в Путине своего преемника на посту президента и что именно Путин «сможет сплотить вокруг себя тех, кому в новом XXI веке предстоит обновлять великую Россию», вызвали раздражение большинства политиков. «Сплошной абсурд власти», — заметил по этому поводу Юрий Лужков. «Акт безумия», — поддержал столичного мэра Борис Немцов. «Клиника», — откликнулся Геннадий Зюганов. Почти все газеты писали о том, что даже предположение о возможности избрания Путина на пост Президента России — это всего лишь одна из наиболее экстравагантных политических фантазий стареющего Ельцина. Впрочем, никаких «массовых выступлений трудящихся» или «разъяренных толп москвичей на Красной площади», которыми пугал обитателей Кремля Чубайс, не было.

Владимир Путин вполне успешно провел обычные для кандидата в премьеры встречи и консультации с фракциями Государственной думы, и его утверждение на пост премьера прошло, вопреки ожиданиям, без долгих прений. «Было как-то невесело и даже немного скучно, — писала об этом заседании Думы газета “Московский комсомолец”. — Знакомая депутатам до оскомины процедура утверждения нового премьер-министра была полностью лишена занимательности и интриги, хотя сам Владимир Путин произвел на многих депутатов довольно приятное впечатление, так как он честно отвечал, что не знает ответов на многие их вопросы» [77] . «Технический премьер для технического правительства», — сказал в кулуарах Думы Владимир Рыжков. Комментируя новое назначение Путина, газета «Известия» писала: «Никогда президентская власть Бориса Ельцина не была так слаба, как сейчас. Похоже, президент пытается в этой ситуации сделать упор на грубую силу. Влияние силовых министерств, в силу характера Путина и приказа Верховного главнокомандующего добиться стабильности в стране, усилится неизмеримо. Мы получаем правительство, выполняющее простые технические решения и команды, или техническое правительство с опорой на бронетехнику» [78] . Однако самые ядовитые комментарии звучали со страниц журнала «Итоги». «Борис Ельцин, — писала здесь Галина Ковальская, — вытащил из своей изрядно замусоленной кадровой колоды маленького, невзрачного директора ФСБ и провозгласил его своим преемником. Что может сделать эдакий блеклый, ничем не запоминающийся, напрочь лишенный не то что харизмы, но малейшего намека на обаяние человек? Думается, что ставка на Путина сделана ельцинской командой просто от отчаяния» [79] .

77

Московский комсомолец. 1999. 17 августа.

78

Известия. 1999. 11 августа.

79

Итоги. 2000. 21 марта.

Но уже в сентябре, а тем более в октябре 1999 года, главным образом благодаря быстрым, твердым и эффективным решениям и действиям в Дагестане и на всем Северном Кавказе, В. Путин привлек к себе всеобщее внимание и обеспечил правительству и военным поддержку значительной части населения России. Владимир Путин не занимался

предвыборной агитацией и избирательными делами, но именно его работа на южных рубежах России неожиданно и существенно изменила расстановку политических сил в стране, отодвинув на второй или даже на третий план такую, казалось бы, мощную коалицию, как «Отечество — Вся Россия», возглавляемую столь крупными политическими «тяжеловесами», как Евгений Примаков, Юрий Лужков и Минтимер Шаймиев. А ведь именно этот избирательный блок вызывал наибольшие опасения и неприятие у Бориса Ельцина и его окружения. «Этот тандем (то есть Примаков и Лужков. — Р. М.), — вспоминал Ельцин о своих страхах лета и осени 1999 года, — уже на выборах в Думу мог получить такой оглушительный перевес (тем более с коммунистами Примаков договариваться умел, и неплохо), что дальнейшие выборы — президентские — теряли бы всякий смысл. Они могли получить твердое конституционное большинство и вполне легитимную возможность двумя третями голосов внести любые поправки в Конституцию! В частности, отменить институт президентства в стране. В любом случае они получат такой разгон, такой широкий маневр, что дальнейшая борьба с ними станет просто бессмысленной» [80] .

80

Ельцин Б. Н. Указ. соч. С. 322.

Как известно, выборы в Государственную думу принесли неожиданный успех новому центристскому объединению «Единство» с неясными политическими контурами, которое было создано всего за три месяца до выборов. У этого избирательного объединения не имелось еще ни идеологии, ни четких организационных структур, ни ясных политических лидеров. Единственным серьезным политическим капиталом «Единства» оказалась поддержка Владимира Путина, который заявил в одном из интервью, что будет голосовать на выборах в Думу за партию Сергея Шойгу, а еще через несколько недель принял участие в работе съезда этого нового избирательного объединения. Сам Ельцин отстранился от участия в избирательной кампании, не слишком активными были и лидеры «Единства» Сергей Шойгу и Александр Карелин. К тому же в партийном списке «Единства» практически не было имен известных публике политических и общественных деятелей. Поэтому победа «Единства» на выборах в Думу была сюрпризом не только для всех без исключения политических наблюдателей и аналитиков, но и для самого Ельцина, и он признается в этом в своих мемуарах.

Но все попытки собрать какой-то компромат на Шойгу, Карелина и генерала милиции Гурова из «Единства» оказались тщетными. Не удалось найти компрометирующие материалы и на Владимира Путина, хотя такие попытки предпринимались и по его работе в питерской мэрии, и в Администрации Кремля. Что касается обвинений в адрес российских спецслужб в организации взрывов жилых домов в Москве и на юге, а также в тайном сговоре с Басаевым и Хаттабом, то все они были слишком недостоверны и невероятны, чтобы им поверили даже самые доверчивые избиратели.

Да, конечно, Борис Ельцин поддерживал Владимира Путина осенью 1999-го во всех его начинаниях. Однако многие СМИ все время задавались вопросом: насколько прочной и искренней является эта поддержка? Печать всячески раздувала слухи о том, что президент якобы крайне недоволен растущей популярностью премьера. Разговоры об этом возникали столь часто, что даже сам Путин признавал позднее, что он опасался опалы и неожиданной отставки, хотя и надеялся, что ему удастся продержаться на своем посту не менее трех месяцев.

Однако Ельцин не вмешивался в дела правительства и не только не ограничивал, но расширял полномочия главы кабинета. Как говорилось в одной из аналитических записок осени 1999 года, «силовые структуры переданы в доверительное управление премьеру». Безусловность своей поддержки премьера Путина Ельцин подчеркивал и в мемуарах, и нет никаких оснований считать, что Борис Николаевич или его литературные помощники вписали все это уже позднее в книгу экс-президента. Ельцин вынужден признать, что осенью 1999-го не президент, а премьер стал для большей части граждан России гарантом их безопасности. Этой надежды, этого чувства защищенности не могли дать стране ни Черномырдин, ни Степашин, ни Кириенко, ни сам Ельцин. Такая надежда появилась при Примакове, но все же в меньшей степени, чем при Путине. И стиль поведения, и язык заявлений Путина оказались созвучны настроениям большинства населения страны. При этом, думая о Путине, почти никто из нас не думал о Ельцине как об источнике нового поворота в российской политике, в стране в целом и на Северном Кавказе в частности.

Это вынужден признать в своих мемуарах и сам Ельцин. «Путин, — писал он, — дал людям обеспеченные государством гарантии личной безопасности. И люди поверили лично ему, Путину, что он сможет их защитить. Это стало главной причиной взлета его популярности. Он не рисовал образ врага и не пытался разжечь в россиянах низкие шовинистические инстинкты. Я глубоко убежден, что причина популярности как раз в том, что Путин сумел внушить людям надежду, веру, дать ощущение защищенности и спокойствия. Он не играл словами, он искренне и твердо отреагировал на события так, как ожидали от него десятки миллионов людей в России. Страна, загипнотизированная правительственными кризисами, давно не видела столь позитивной идеологии. И то, что создал эту идеологию молодой, только что пришедший во власть политик, произвело на всех очень сильное впечатление. Путин избавил Россию от страха. И Россия заплатила ему глубокой благодарностью» [81] .

81

Там же. С. 368, 369.