Время сестер

Браун Кэролин

Батон, блесна и болонская колбаска – так бабушка Энни называла свой магазинчик. Конечно, это были не единственные товары – там продавались также пиво и разные другие закуски, а на отдельной полке стояли товары для походной аптечки, солнцезащитный крем и мазь от ожогов на случай, если постояльцы забыли прихватить их с собой. В магазине также были холодильники с молоком и безалкогольными напитками, большой аквариум с мальками и отдельный холодильник для хранения готовой наживки в банках, а у входа расположились две бензоколонки, чтобы лодки, а также машины и

фургоны всегда были на ходу.

Харпер помнила в этом магазине каждую полочку. Она подъехала с торца к входу в кафе. Здесь дядя Сед готовил лучшие блюда во всем северном Техасе, а Флора поддерживала чистоту. Десятилетиями этот бизнес приносил плоды, но теперь одного из трех его основателей не стало.

Она припарковалась и откинула голову на спинку сиденья, закрыв глаза. Без запасного колеса. Бензобак пуст, как и кошелек. «Одними молитвами да попутным ветром», – прошептала она, вдыхая терпкие запахи озерной воды и свежескошенной травы, аромат первых весенних роз вперемешку с сигаретным дымом. Пансионат «У озера», как гласила выцветшая дверная табличка, ни капли не изменился.

На пороге показался дядя Сед и помахал ей рукой. Его зеленые глаза смотрелись нелепо на фоне черной как смоль кожи. Кудрявые волосы, в прошлом короткие и насыщенно-черного цвета, теперь стали немного длиннее и с сильной проседью; все же ему уже было лет семьдесят, а может, семьдесят один или два. Он был такого же возраста, как бабушка и покойный дедушка Харпер. Дядя Сед, все такой же щуплый, выглядел так, будто не выходит из дома без тяжелых булыжников в карманах, чтобы весенний бриз не подхватил и не унес его к озеру, хотя он всегда был худой как жердь и не снимая носил рабочий комбинезон. Все же есть в этой жизни постоянство, и слава богу, что есть.

Как только Харпер поднялась с сиденья и опустила ноги на землю, ее снова пронзила головная боль.

– Доброе утро, дядя Сед.

По правде говоря, дядей он был ей не родным, а скорее просто был ей как дядя или, может, даже как дедушка. И уж, конечно, он был гораздо больше, чем просто работник пансионата. Самая старшая из трех сестер, Дана, стала называть его дядей, а Харпер и Тауни последовали ее примеру.

Вчера ночью, осушая бутылку виски, она поклялась себе, что больше никогда не будет плакать, но при виде дяди Седа слезы сами навернулись ей на глаза. Она заключила его в крепкие объятия.

– Как же мы будем дальше без нее жить?

– Не знаю, но хорошо, что ты приехала. Нам всем сейчас нужна поддержка друг друга, – сказал он хриплым голосом, чувствуя, как ее слезы смешиваются со слезами на его щеке.

Ее ноздри заполнил сигаретный дым, перекрыв все остальные запахи. Она немного отстранилась, оставив руку на его плече, и спросила:

– Она страдала?

– Нет, дорогая. Она разговаривала со мной, а в следующую секунду ее вдруг не стало. Господь забрал ее быстро.

Он вытащил платок из кармана штанов и вытер ее щеки, а затем свои собственные.

– Остальные здесь?

– Дана и Брук уже в доме, – ответил Сед. – Час назад приехали. Брук растет не по дням, а по часам. По ней сразу видно – твоя племянница. Она мне напоминает тебя в ее возрасте, может, не внешне, но характером. Отнести твои вещи в один из коттеджей?

– Я сама отнесу, если решу остаться. А Тауни приедет? – спросила Харпер.

Сед сложил платок и засунул его обратно в карман.

– Она звонила вчера вечером и сказала, что будет. Ваша бабушка заранее все приготовила для вас, сестрички Клэнси, так что не подведите ее.

Харпер раскрыла было рот, чтобы сказать, что она уже подвела бабулю больше десяти лет назад, но передумала. Сейчас не время ворошить старые грехи. Еще пока рано открывать душу, тем более что никто не знал об этой истории.

– Буду стараться не подвести ее. Может быть, пойду разложу вещи в первом коттедже.

– На нем уже бронь. Завтра с утра заезжают рыбаки. Заселю тебя в двенадцатый. Зато будешь поближе к дому и кафе, – сказал Сед. Он подошел к машине и оглядел гору коробок на заднем сиденье. – Похоже, ты все-таки сюда надолго, признаешь ты это или нет.

– От тебя, как обычно, ничего не скроешь, – улыбнулась она. – Вопрос в том, сюда ли именно. Может, я перееду насовсем, а может, через час соберусь и уеду.

– Что ж, будем надеяться, ты задержишься здесь дольше, чем на час. Один я здесь управиться не смогу – годы уже не те, еще и Флора скоро уходит. Она собиралась съехать еще на Рождество, но тогда у нас… – он осекся и поднял свои светлые глаза к небу, но наконец смог взять себя в руки. – Она обещала Энни остаться здесь столько, сколько потребуется, чтобы вы, девочки, освоились на новом месте. А теперь садись за руль и подъезжай к двенадцатому коттеджу как можно ближе к входной двери, и будем разгружать.

В ряду одинаковых коттеджей были предусмотрены места для парковки. Но много лет назад Энни высадила плакучие ивы между домиками, поэтому теперь гости оставляли машины у входа. Сейчас эти деревья уже вымахали размером с коттеджи, а свежие махровые листочки на ветках прогоняли зиму прочь и приветствовали весну. Коттеджи были покрашены белой краской, причем каждый имел свою отделку, а на маленьком крылечке стоял винтажный садовый стул из металла. Казалось совершенно уместным, что Харпер будет жить в двенадцатом номере с красной дверью, красной декоративной отделкой и красным стульчиком на парадном крыльце.

Это ее наказание за те ночи, когда она тайком выбиралась из дома, чтобы встретиться с Уайаттом в этом самом коттедже, а красный цвет служил напоминанием обо всех ее грехах. Но Сед не знал о том, что произошло тем летом, поэтому точно не мог выбрать дом по этой причине. Скорее всего, все остальные коттеджи были просто забронированы, а этот будет пустовать долгое время. Харпер одернула себя и пожалела, что попыталась связать эти события.

Пока она во второй раз вылезала из машины, Сед уже откидывал задний борт. Он вынул из кармана комбинезона настоящий железный ключ, на большом брелке которого были выбиты цифры «12», и бросил ей.