Время сирот
Шрифт:
— Кхм… — снова возник у стола хозяин, — может что–нибудь еще?
— Да, вашей этой наливки повторите, пожалуйста.
— Какая честь, какая честь для нашего города и моего заведения, — снова запричитал хозяин.
— Сколько это все? — показал на стол Кинт.
— Что вы, это все за счет заведения.
— Взятка должностному лицу? — Кинт нахмурился и решил подыграть, раз все так складывается.
— Нет–нет, и в мыслях не было…
— Так сколько?
— Шесть кестов серебром.
— Возьмите, — Кинт отсчитал монеты, — и вот еще что…
— Слушаю…
—
— Все будет сделано, можете рассчитывать на меня.
— Выполните все как следует, отмечу ваш городок в рапорте и в частности ваше заведение.
— Очень, очень буду вам признателен, да что я, весь город… А как простите, ваше имя?
— А вот это самое главное, — Кинт поманил пальцем хозяина и тот склонился над столом, — кто бы не интересовался, кто бы не спрашивал, сегодня вы никого не видели, вы поняли меня?
— Да–да, конечно…
Кинт вышел на улицу, и глядя на звездное небо выкурил трубку, Маани… буквально свалившись с неба, она разделила жизнь Кинта на до и после встречи с ней. Что–то перевернулось, изменилось… Поднявшись в комнату, Кинт закрыл дверь на засов, и лег не раздеваясь на кровать, лишь скинув сапоги, один из двух револьверов с пояса он подложил под подушку и закрыл глаза. Уже засыпая, он думал о том, что наверняка кто–то в Конинге его опознал и скорее всего будет отправлена погоня. Нет, в крупные города соваться опасно, а искать приключений в городках вроде Валтира не было ни какого желания. Что ж, от судьбы не уйдешь, похоже, теперь путь только в корпус охраны дорог… или вообще из терратоса. И если вчера, второй вариант мог бы рассматриваться, то сегодня, после встречи с Маани это совсем не вариант.
Из Валтира Кинт выехал после того, как посетил местную ратушу и предъявил головы кочевников. Получив вознаграждение по восемьдесят кестов за каждую голову, он выехал на торговый тракт, поднял воротник бушлата и пару раз хлестнул вожжами Молчуна. Дул степной ветер и было прохладно. Кинт ехал весь день, пару раз останавливался ненадолго в небольших рощицах, чтобы покормить и напоить Молчуна, ну и самому перекусить. К вечеру он догнал четверых всадников неспешно едущих по тракту, это были дорожные жандармы, возвращавшиеся с дежурства в полевой лагерь. Когда совсем стемнело, жандармы встали на ночлег в плотном кустарнике рядом с дорогой. Связали ноги коням, чтобы те далеко не разбрелись, щипая молодую траву, и развели костер. Кинт съехал с дороги и подъехал к жандармам, спрыгнул с повозки, и прихватив плетеную корзину с провизией подошел к костру.
— Разрешите присоединиться? — Кинт поставил корзину на землю.
— Ммм… я не против, — сказал один из жандармов, веселый такой здоровяк, сразу выудив из корзины Кинта бутыль с шантом, — что скажешь Крей?
Жандарм, с жетоном старшего по патрулю подошел к Кинту и сказал:
— А не сопрешь что–нибудь ночью?
— Да, бывали у нас случаи, — поддакнул жандарм не выпускающий из рук бутыль с шантом.
— Да что у вас брать–то? — улыбнулся Кинт, — все же казенное.
— Верно, — рассмеялся старший патруля, — все казенное. Присаживайся ближе к костру, ночь холодная будет.
Кинт подложил на землю скрученное суконное одеяло, уселся и начал доставаться из корзины съестные припасы.
— Сколько еще до полевого лагеря? — спросил Кинт.
— Очень интересно, — нахмурился старший патруля, а один из жандармов положил руку на рукоять револьвера.
— Вы не подумайте чего, я вообще к вам, в корпус еду, хочу на службу поступить.
— И рекрутская грамота есть? — поинтересовался жандарм, который так и держал руку на рукояти револьвера.
— Грамоты нет, есть вот это, — Кинт откинул полу бушлата и продемонстрировал точно такой же револьвер, как и у всех сидящих рядом, — это подарок капитана Агиса.
— Подай–ка, — старший протянул руку.
Кинт медленно, чтобы не нервировать жандарма напротив достал из кобуры револьвер.
— Хм… точно, это из нашей оружейки револьвер, и клеймо наше…
Револьвер, переходя из рук в руки сидящих вокруг костра, описал круг и вернулся к Кинту.
— Тогда я знаю тебя парень, — неожиданно хлопнул Кинта по плечу здоровяк, который так и не расставался с бутылью шанта, — это ведь ты… эм… да, где–то год назад, один выжил на посту после налета.
— Да.
— А старшим наряда кто был? — все еще не убирая руку от револьвера, спросил жандарм напротив.
— Дилл… На всю жизнь его запомню.
Все замолчали, лица жандармов стали суровыми, старший патруля тяжело вздохнул, а тот который не выпускал из рук бутыль, налил полную кружку, немного плеснул в костёр от чего он ярко вспыхнул и искры, закручиваясь в пламени, устремились вверх.
— Светлая память старине Диллу, — сказал здоровяк, отпил и протянул кружку Кинту.
Кинт взял кружку, тоже чуть плеснул в костёр и сказал:
— Светлая память Вакту и моим друзьям.
Кружка прошла по кругу, было помянуто еще несколько имен, после чего все сидели молча некоторое время, каждый вероятно вспоминал погибших друзей… И Кинт, он не моргая смотрел на костёр, но память перенесла его на год назад, в аллею, где они с Вактом развалившись на прошлогодней листве, мечтали о жизни после выпуска из школы, Кинту даже казалось, что он слышит голос друга…
— Ну что ж, — прервал молчание старший патруля, — давайте ужинать и отдыхать, завтра рано в путь, чтобы к вечеру быть в полевом лагере. Ракэ, ты дежуришь пол ночи, потом меня разбудишь.
— Так есть, — ответил жандарм, что сидел напротив Кинта.
После ужина, раскатав вокруг костра одеяла, все повалились спать, только Ракэ, отошел в кусты у дороги и застыл там неподвижной тенью.
По прибытии в полевой лагерь дорожной жандармерии, Кинта накормили ужином, сразу после которого он в составе группы жандармов сменившихся с недельного дежурства выехал в корпус. Ехали всю ночь и полдня. Повозка Кинта катила в хвосте колонны, за длинной телегой фуражиров, знакомые степные виды Кинта даже радовали. И вот колонна втянулась на территорию форта корпуса, за повозкой Кинта лязгнули массивные засовы закрывшихся ворот.