Время скидок в Аду
Шрифт:
До сих пор мне надо было лишь двигаться вперед и избегать очевидных промахов, но теперь мне придется найти этого парня Рипраша, которому надо было передать любопытное сообщение от Темюэля. Лучше бы сразу отправиться за Каз, но я не посмел оставить задание Мула напоследок: я предчувствовал, что, когда надо будет покидать Ад, делать это придется в спешке. Так что сначала на Рынок грешников, а затем, если я еще буду жив, вперед к Пандемониуму, столице Ада — всего на пару сотен уровней вверх, где демонов и уродцев становится все больше на каждом шагу.
Нам понадобилось почти полдня, чтобы найти брод и перебраться через один из последних притоков Кокит, где в узком перешейке демоны тянули старинную баржу туда-сюда по кипящей реке. Когда у меня не оказалось денег, чтобы оплатить
Если Аваддон казался мне уродливым, то для Берега Кокит надо было найти новое словечко, потому что он был похож на кусок, отколовшийся от хмурого ледника. Вы слыхали о поселках из бараков? Так вот, Берег Кокит был городомиз бараков, полным таких же нищенских и опасных сооружений, как в Аваддоне, только здесь масштаб был больше — чудовищные трущобы в несколько ярусов, расположенные на доках и обнесенные стеной.
Первое различие между Аваддоном и этим местом, которое мне бросилось в глаза, — это трудолюбие. Конечно, не все здесь работали, но, казалось, большая часть местных обитателей была чем-тозанята: кто-то грузил бревна на скрипучие деревянные телеги; кто-то хлестал рабов и других тварей, кативших эти телеги; кто-то загружал и разгружал странные корабли, стоявшие на якоре вдоль доков. Посещение Рая было похоже на глюки от экстази: все смеются, поют, танцуют, ни о чем не думают и ни о чем не вспоминают. Ад был жестоким и грязным, но здесь шла работа. Проклятые создавали разные вещи, боролись за существование, боролись за избежание боли. Они ели, гадили и совокуплялись, как и обычные люди. Только здесь они страдают вечно.
Продолжая наш путь вдоль реки к городским стенам, я наблюдал невероятно разнообразные корабли, заходящие и выходящие из порта. Многие выглядели так, как будто их превратили в судно лишь в результате запоздалых раздумий: они представляли собой странное сооружение из парусов, дерева и того, что походило на кости, но вряд ли могло держаться на плаву. Меня поразило, что не увидел здесь никаких технологий, которые превзошли бы по развитию любой европейский город в начале Средних веков. Вся работа лежала на плечах суровых рабочих, которым изредка помогали силы воды или огня. Я видел водяные колеса на некоторых ответвлениях реки и кривоватые здания, похожие на мельницы или фабрики, которые виднелись вдали. Я не мог не задаваться вопросом, был ли этот запрет на технологии повелением Высшего или же одним из отличий самого Ада?
У ворот города мы присоединились к толпе, которая просачивалась мимо пары десятков приземистых и крепких демонов из Секты Убийц. Казалось, эти солдаты очень внимательно осматривали всех прохожих, так что я затащил Гоба в тень от высокой тележки торговца, и именно так мы и прошли через ворота. Торговец нас не заметил, а мы подбирали и забрасывали его хлам назад в тележку, как будто она была нашей.
Улицы Берега Кокит были почти такими же узкими, как и вызывающие клаустрофобию проулки Аваддона, но в десятки раз более тесными. Здесь толпились не только угрюмые рабы и демоны-смотрители, но и существа, которые, казалось, жили без стеснения на улице: они ели, пили, трахались и дрались прямо посреди улицы, а остальные обитатели города просто обходили стороной их сборища, словно это были не тела, а просто камни в течении бурной реки. Присмотревшись поближе, я понял, что среди этих свободных существ было больше демонов-надзирателей, чем проклятых, хотя среди этой неразберихи из причудливых отвратительных тел было трудно отличить их друг от друга.
Мы пробирались дальше сквозь жуткую давку, мимо существ с лицами, как у грустных черепах или растерянных насекомых, мимо созданий с изуродованными телами и открытыми ранами на коже, некоторые из которых были просто одной большой гноящейся раной. Весь город дышал криками и стонами, как центр земного города дышит звуками автомобильных гудков. Когда я думал, что
«Просто не обращай внимания на все это дерьмо и найди Рипраша, —говорил я себе, будто успокаивал расстроенного ребенка. — А потом ты отправишься за Каз. Просто иди вперед».
Ее образ стоял у меня перед глазами, будто легкое сияние среди всего мрака этого жуткого места, и на мгновение я успокоился. Надо было что-то делать. У всего ужаса была причина. Я не мог позволить себе забыть об этом.
Странно, но когда я подумал о ней, из самого центра кричащей толпы раздался звук, тонкая музыкальная нить, медленная и печальная. Это был голос женщины или, по крайней мере, существа женского пола, а ее безмолвная мелодия была так стара и проста и поразительна, что я был уверен, когда-то, тысячи лет назад, ее напевали у широкой реки на Земле и, возможно, напевают до сих пор. Это вечный стон женщины, припавшей к земле в грязи у Инда или Нила, чтобы отмыть в речной воде свои вещи. Здесь же его издавало существо, которое обитало в Аду уже так долго, что наверняка не помнило грязь у берегов Евфрата, застрявшую меж пальцев, но почему-то все еще не забыло мелодию и хрипло напевало ее, собирая лепешки экскрементов, которые затем высушивают и используют как горючее.
От этого звука по моему телу пробежала дрожь. Это было самое человечное, что я слышал за все время ив Аду, ив Раю, и на мгновение я почти забыл, где я нахожусь. Потом кто-то разозлился и уставился на меня, и этот момент ушел.
Рынок грешников — это настолько приятное местечко, насколько вы можете представить из его названия. Он находится в основном под крышей ветхого и полуразвалившегося каменного колизея, хотя во время моего визита сюда открытое пространство в самой середине тоже использовалось. А на рынке продавали… ну, грешников, которых будут использовать в качестве рабов.
Большинство этих закованных в кандалы проклятых уже были рабами и теперь перейдут к другому хозяину и будут заниматься другим делом. Но то, что они были ценной собственностью — многих специально тренировали для особых работ или даже изменяли их физические данные для лучшей трудоспособности, — не означало хорошего обращения. Я видел, как относятся друг другу обычные обитатели Ада, и это было действительно ужасающе, но теперь я узнал, как выглядит организованная жестокость, и исключительный авторитет Ада как учреждения вдруг стал мне понятен. Я увижу еще много жутких вещей и, видит Бог, испытаю их на себе, но ничто настолько не подавляло мой дух, как эти первые минуты среди лязганья, упрашивания, воплей и рева Рынка грешников. Как если бы прочитали длинную научную статью и в конце нашли итог: наша вселенная — полное дерьмо.
Мы поспрашивали о Рипраше и наконец добились ответа от холодного существа женского пола с кошачьими глазами, чьи рабы были похожи на детей или других невинных малых созданий. Когда я проходил мимо, они начали вопить из своих клеток, умолять, лаять, пищать. Пока демоница рассказывала мне, где найти Рипраша, я не мог не заметить, что Гоб очень внимательно смотрел на меня и никуда больше. Может, эти запертые дети, все в крови и синяках, напомнили ему о его прежней жизни.
На полпути из покосившейся чаши стадиона мы обнаружили лавку, которую описывала кошка-демоница. На облезлой табличке была надпись: «Братья Гэгснэтч, торговцы субпродуктами и рабами». Я предположил, что братья Гэгснэтч — это единое тучное тело с двумя головами, которые о чем-то живо спорили друг с другом и другими демонами в дальней части лавки. Но мне нужен был не владелец, а его смотритель, так что я направился сквозь толпу смердящих тел, пытаясь отыскать нужного человека и не обращая внимания на все происходящее. Типа как в шпионском кино, только с кучей человеческих испражнений вокруг.