Время скидок в Аду
Шрифт:
— Я без машины, пришел пешком, — сказал я.
— Тогда я прогуляюсь с тобой пару кварталов, — снова его полуизвиняющаяся улыбка. — Немного свежего воздуха мне не повредит.
Мы вышли из бара, не обращая внимания на потрясенные лица Джимми и других ребят в баре — никто обычно не уходил отсюда раньше полуночи. Мы натолкнулись на несколько простых людей, которые выходили из соседней пиццерии, но они двинулись к парковке, а мы повернули на Уолнат-стрит, тихую и пустую улицу, за исключением одного бездомного, прижавшегося к стене, — на нем была черная толстовка с капюшоном, в которой он походил на монаха за молитвой. Похоже, он спал.
— Так в чем
— Я просто… — Он запнулся, молча прошел несколько шагов вперед. — Извини. Я даже не уверен, что это важно, и у тебя наверняка и так проблем полно, но это показалось мне очень странным…
Он снова замолчал, переступая через тощего бездомного, который вытянул свои ноги почти через весь тротуар. Парень был босой, худой и бледный: несмотря на теплую весеннюю погоду, я не был бы рад провести ночь на улице без обуви.
Нетерпение начинало понемногу съедать меня: неужели всю дорогу до моего дома Уолтер будет думать, как лучше сказать мне то, что он собирался сказать?
— Так ты хотел рассказать что-то?
— Верно. — Он усмехнулся. — Да, думаю, будет лучше, если я просто…
Может, из-за выпитого, а может, он наступил на что-то, но Уолтер на мгновение споткнулся и завалился на меня, из-за чего мы оба потеряли равновесие и вывалились на проезжую часть. Он положил руку мне на плечо, чтобы опереться, и в этот момент издал странный звук: тчаааа,тяжелый выдох, будто кот, пытающийся выплюнуть комок шерсти. Теперь он не просто споткнулся, а свалился, грузно упал, чуть не сбивая меня с ног. Я развернулся, пытаясь устоять на ногах, и мой взгляд перешел от упавшего Уолтера на того бездомного, который стоял прямо за нами в странной позе — будто какое-то насекомое. В руке у него было зажато нечто длинное, острое и светящееся.
— Оно ожидало так долго, — произнесло существо странным, скрипучим голосом, и на мгновение я увидел его лицо, частично закрытое капюшоном. Затем позади меня появилась машина, и ее фары ослепили его. Он скрылся от света. В следующее мгновение он уже убегал по Маршалл-стрит, его голые ноги шлепали по тротуару, как капли дождя стучат по стеклу. Лишь на миг я засомневался, стоит ли бежать за ним, но парень был таким быстрым, что уже через пару секунд повернул в переулок по направлению к площади Бигер и исчез из виду. Я опустился на колени, чтобы помочь Уолтеру подняться, но его тело обмякло, и когда я спросил, ранен ли он, Уолтер мне не ответил.
Я перевернул его. Рубашка и пальто Уолтера пропитались кровью, которая казалась почти пурпурной в свете уличных фонарей. Лужа крови растекалась из-под тела, стекая через бордюр в водосток, будто разлитая краска. Его лицо было бледным, губы посинели. Возле нас остановилась машина, и я попросил людей позвонить в службу спасения, а сам побежал назад в «Циркуль» за помощью. Когда я вернулся, первая машина полиции Сан-Джудаса уже прибыла, а через пару минут приехала служба спасения — их новая станция находилась всего в паре кварталов отсюда. Хотя это было уже не важно. Мой ангельский коллега уже перестал дышать, и хотя парамедики сделали все возможное, быстро забрав его на «Скорой» с мигающими огнями в больницу «Секвойя» под звук вопящих сирен, это вряд ли уже что-то могло изменить. Уолтер Сандерс — по крайней мере, выданное ему тело — был мертв, как давно забытый жанр водевиля.
Но пока я стоял там, омываемый волной вопросов от шокированных завсегдатаев «Циркуля», то едва ли думал о Уолтере. Я предполагал, что он вскоре вернется, может, даже завтра, в новом теле, которое ему дадут ребята наверху, и с новой историей, которая заворожит всех, кто не присутствовал сегодня при этом событии. Как оказалось, я был не прав, но об этом я узнал еще не скоро.
В оцепенении я стоял в потоках синего и красного света от полицейских машин и ждал, когда меня начнут допрашивать, как любого человека в любой человеческой трагедии — потому что я узнал существо, напавшее на Уолтера, узнал его шепот и оскал его редких неровных зубов. Даже не посмотрев на рану Уолтера, я уже знал, как она выглядит — четырехконечная звезда, будто проколотая штыком, а не кинжалом. Но не это пугало меня до ужаса. Я не только видел это существо раньше, я видел, как оно умирало. Умирало настоящей смертью, невозвратнойсмертью, которой так боится любой бессмертный. И все же оно вернулось.
Оно вернулось.
Глава 4
ПЛАЩ И НОЖ
— Ничего личного, но не рановато ли ты пьешь?
Я бы посмеялся в ответ, если мог. Вместо этого я сделал еще глоток.
— Это «Кровавая Мэри». А в ней томатный сок — так что считай, это завтрак.
Клэренс выглядел встревоженным, из-за чего мне захотелось заказать еще пару стопок, но, если честно, красные потеки на дне начинали вызывать у меня легкую тошноту, напоминая о неприятностях прошлой ночи.
— Интересное местечко. — Клэренс осматривал заведение. Его взгляд остановился на мужчине, склонившемся над яичницей по-испански и почти пустым бокалом пива. Верх его фетровой шляпы был не очень умело обрезан. Грязные седые волосы торчали из этой дыры, как кусты в заброшенном саду. — Интересная публика.
— Это Юпитер, — сказал я. — Он заряжается от солнечной энергии.
— Что? — Клэренс удивленно моргнул и снова посмотрел на него. — От солнечной?..
— Ну, во всяком случае, он так считает. Он срезает верхушки у всех своих шляп, чтобы солнце могло его подпитывать. — Я пожал плечами. — Он вполне безвреден.
Обстановка «Устриц Билла» частенько казалась очень жалкой — пьяницы у порога, на окнах дерьмо от чаек, но особенно жалким бар был по утрам. Это одна из причин, почему я не люблю утро, оно показывает жизнь без благородства теней, без размытости, которая помогает нам не замечать мрачность, мира вокруг. Я не выспался, но как только луч солнца проник сквозь шторы и вдарил меня по лицу, я тут же проснулся. В это время вся толпа, завтракающая у Билла, уже ушла, так что остались только мы с Клэренсом, намереваясь немного выпить после завтрака. Боже, мне действительно нужно было выпить!
— Ты вроде хотел поговорить.
Хотел, и в отсутствие Сэма выбор собеседника был ограничен. Я мог бы поговорить с Моникой, но, как я уже упоминал, сейчас это было бы слишком рискованно. Мой выбор пал на Клэренса — ангела-новичка, — ведь я был у него в долгу, а еще он имел связи в Архиве наверху. Но сейчас, поедая омлет и посматривая на его взволнованное лицо, я уже не был уверен в своем выборе. Говорить с новичком о чем-то запутанном — это все равно что обсуждать похмелье с мормоном: реакцией будет смесь неведения и неодобрения. К тому же, хотя новичок был полностью уверен в своей правоте, я не простил ему секретное сотрудничество с боссами, затеянное, чтобы арестовать моего друга Сэма. Может, он считает, что поступил правильно, а может, он уже не так уверен в своей правоте, но я вряд ли забуду о случившемся.