Время Тьмы. Обретение силы.

Клёц Евгений

–  Это ты? Твоя работа?

Он ударил мечом по земле. Маленькая юркая змейка, уже сделавшая свое смертоносное дело корчилась под его ногами рассеченная надвое.

–  Это судьба, человек. От судьбы не уйдешь. Тебе предначертано было сегодня умереть, и я совершено, к этому не причастен.

–  Тогда о какой помощи ты говорил?
– Мартин стоял, покачиваясь, по лицу потекли слезы. Яд начал потихоньку действовать. Укус белоголовки всегда смертелен.

–  Я могу помочь тебе уйти быстро и безболезненно, если ты поможешь мне.

–  А если я просто пошлю тебя подальше.
– Зло бросил Мартин.

–

 Тогда ты будешь мучиться двенадцать долгих часов, пока яд будет делать свое дело. Не мне тебе рассказывать, что это такое.

Мартин обречено опустился на землю. Выронил ненужный меч.

–  Ты знал, что это должно случиться, чертов оборотень? Скажи, знал?

–  Знал.

–  Ты мог меня предупредить.

–  Мог, но это бы ничего не изменило. Поверь мне. Просто пришло время.

–  Хорошо.
– Сдался Мартин.
– Что ты хотел от меня.

Оборотень поднялся, бесстрашно шагнул в круг. Сияние знаков немного усилилось, но никакого вреда пришельцу не причинило. Он и вправду был силен.

–  У тебя есть, на чем писать?

Неожиданный вопрос, но Мартина уже ничего не удивляло. Особой боли он пока не чувствовал, но все происходящее казалось горячечным бредом.

–  Там… В ранце.

Вскоре в его руках оказалась старая записная книжка и наполовину исписанный карандаш.

–  Напиши о том предмете, что ты носишь на груди.
– Оборотень присел возле него.
– А я помогу тебе собраться с мыслями.

Он положил руки на голову человека. Сознание Мартина прояснилось, боль ушла. Он посмотрел в странные глаза пришельца.

–  Откуда ты об этом знаешь?

–  Знаю.
– Просто ответил тот.

И он написал. То о чем не знали даже самые близкие друзья, то что он всю жизнь хранил в глубокой тайне.

–  Ну, вот и все.
– Незнакомец взял из его рук исписанный лист бумаги.
– Теперь тебе пора.

–  Один вопрос.
– Остановил его Мартин.
– Что там на той стороне?

Оборотень улыбнулся.

–  Жизнь.

* * *

Черт бы побрал эти телефоны, особенно когда они звонят в самую рань, когда сон особенно сладок. Но так уж устроен мир, бутерброд падает маслом вниз, если должно случиться что-то плохое оно обязательно случается, а телефон будит тебя именно тогда, когда ты видишь, возможно, самый прекрасный сон в своей жизни.

Титаническим усилием воли Шерман заставил себя подняться и открыть глаза. Около пяти часов утра, никак не больше. Чувство времени у него было всегда отменное, так что и на часы глядеть не было смысла. Светать едва начало, значит, только-только закончился комендантский час, и подключили связь. Кому-то очень не терпится нарваться на грубость.

–  Да.
– Голос спросонья хрипел и казался чужим.

–  Шер это Трэт. Надо поговорить, если ты еще в деле.

Вот так. Ни тебе доброго утра, ни здравствуй. Какая радость, объявился Трэт, давно не виделись. Впрочем, с того времени, когда они встречались, и в самом деле прошла целая вечность, и сказать что он сильно скучал, было бы явным преувеличением.

–  Трэт?- Шерман попытался язвить.
– Неужели повелителя Пустоши совесть заела, раз он снизошел до простых смертных? Я польщен Трэт, это такая честь…

Закончить ему не дали.

–  Не ерничай

Шер, просто скажи ты еще в деле.

Лирики не будет, а жаль. Сказать хотелось много и совершенно непечатного, если учесть при каких обстоятельствах они расстались, но с этим подождет. Пока.

–  Допустим.

–  Тогда в десять у Дэна.- Голос на том конце линии немного замялся и нехотя добавил.- Да, заодно утрясем наше старое дело.

Ого! Последнее замечание заставило Шермана мысленно присвистнуть. Если такие люди как Трэт вспоминают долги, двух годичной давности значит, дело может быть и в самом деле занимательным. Если не сказать больше. Но все же не стоит пока обнадеживать старого друга.

–  Я подумаю.

–  Думай Шер, думай. У тебя ровно пять часов. Если не придешь, считай, предложения не было.

–  Я подумаю.

Трубка мягко легла на рычаг.

Вот так и убеждаешься, что наша планета по-прежнему имеет форму шара, несмотря ни на что.

Трэт. Спать уже не хотелось. Шерман опустился на постель, закурил старую, еще довоенную сигарету без фильтра. Иногда он позволял себе немного расслабиться, хотя все реже и реже. Борьба с пагубной привычкой велась уже несколько лет. Удовольствие это было довольно дорогое, но пока он мог себе это позволить. Настоящий табак, а не местный суррогат из не пойми чего с чем. Контрабанда великая вещь, и существует она благодаря таким людям как Трэт. Тем, кто сколотил целые состояния, ни разу не покидая Периметр. Зачем лезть на рожон самому, если найдется немало смельчаков готовых рискнуть ради денег уйти на Пустошь и дальше в поисках добычи. Если можно заплатить патрулю и товар пойдет мимо городских складов, где по местным законам оседает тридцать процентов того, что приходит из вне а остальное скупается по мизерным ценам официальными представителями, чтобы потом попасть на городской рынок по заоблачной цене. Покупай чуть дороже, продавай чуть дешевле официалов, оставляя не облагаемую никакими налогами разницу себе, а если возникают проблемы, вспоминай об извечной спутнице любой власти - коррупции. Все просто, и прибыльно.

Таким был и Трэт. Человек по прозвищу Трэт. Истинное имя знали немногие, так как ночь никто не отменял, а с ней приходила Тьма. Мир менялся и то, что днем было просто звуком либо словом, убивало и калечило ночью.

Шерман докурил, не спеша, затушил сигарету.

Он пойдет, хотя бы ради того незаконченного дела, раз уж выпала такая возможность. В то, что у такого человека как Трэт проснулась совесть он, конечно, не верил, но раз он вспомнил о старых долгах, стоило прогуляться, и тряхнуть, как следует этого разжиревшего борова. Шерман непроизвольно сжал кулаки, разговор вновь вернул его к тем дням, когда это случилось.

Два года назад они с ребятами решили пойти на юго-восток к Сияющим горам. Тогда туда практически никто не совался. Мало кому глянулось обходить обширные не нанесенные на карты очаги радиации, либо стать кормом для клыкачей и прочей новоявленной живности, не говоря уже про Тьму. К тому же там у подножья гор проходил один из языков Ржавого леса, со своим извечным белесым туманом в котором не мало сорвиголов растворились навсегда. Просто ушли и не вернулись. Никто не знал, что с ними случилось, но народная молва богата на предположения одно другого жутче, потому и обходили его стороной. Но они рискнули.