Время тяжелых ботинок
Шрифт:
Хочу сразу отметить несостоятельность выводов военного психоаналитика, майора Сесёлкина Х. У., утверждающего, что развитие Чекашкина шло по схеме «раб отца».
К своему детству у капитана Чекашкина отношение двойственное.
С одной стороны, это – непомерное давление отца, капитана-подводника, с другой – многомесячные периоды жизни, когда отца он не видел вообще и не имел возможности ни получать от него писем, ни услышать его голос по телефону или радио. Возможно, долгие походы и экзальтировали у старшего Чекашкина стремление к экстремальной педагогике по отношению к единственному сыну, когда военный моряк наконец оказывался на берегу.
Обращает на себя внимание следующий факт.
У отца было двое близких друзей. Один из них семьи не имел вообще, у другого были две дочери, а ему очень хотелось сына. В результате стихийно сложился домашний «педагогический» коллектив, который с большим энтузиазмом принялся учить и воспитывать малолетнего Анатолия. Уже лет с шести, по его рассказам, его экзаменовали на знание военно-морского дела, крупнейших морских сражений. «А что такое «Кореец»?» «Канонерская лодка «Кореец» вместе с крейсером «Варяг» приняла неравный бой с 16-ю японскими кораблями», – отвечал маленький Анатолий. Чем отличается дизельная подводная лодка от атомной, он знал во всех технических подробностях уже в семь лет. А как обеспечивается запуск из-под толщи воды баллистической ракеты, рассказывал одноклассникам в восемь.
В этом процессе воспитания были и свои издержки. Правда, вспоминает о них капитан Чекашкин скорее с юмором, чем с осуждением. Например, в семь лет его научили петь «Гоп-стоп, Зоя! Кому давала стоя?», «Сверкнула финка – прощай, Маринка!» – и он со стула исполнял их отцу и его подвыпившим друзьям.
Путём дополнительного исследования удалось выяснить, когда именно началось то самое соперничество с отцом, которое продлилось до самой смерти капитана первого ранга Чекашкина В.С., последовавшей в 1992 году, когда сыну исполнилось 24 года.
Как-то Анатолий подслушал разговор на кухне, где моряки обсуждали очень волновавшую их тему: если человек не умеет громко свистеть – он мужик или не мужик? Отец свистеть не умел, очень хотел научиться, старался, но не пришлось.
Сын намотал это на ус. И дал бате, как он сам говорит, первый «бой» в своей жизни. Когда капитан однажды вернулся из очередного похода, Анатолий в их питерской квартире встретил его столь оглушительным свистом, что у моряка заложило уши. Сын тут же продемонстрировал отцу семь способов лихого посвиста – один громче другого.
Следующая тема в развитии схемы «соперник отца» касается математики.
В шестом классе Анатолий услышал, как тяжело давалась отцу эта наука – и в школе, и в военно-морском училище. Уже на следующий день он записался в знаменитый математический кружок ленинградского Дворца пионеров. Скорей всего, это было результатом нравственного поиска подростка, который жадно искал внутреннюю опору и нашёл её в царице наук. Но психологический первотолчок «я – математик, а тебе – слабо!» явно присутствовал, и теперь капитан Чекашкин А.В. этого не отрицает.
Примерно в то же время случился эксцесс – Анатолия избили. Он пришёл заплаканный от боли и обиды, отец был дома – с друзьями. И когда сын поведал о своей беде, отец выставил его вон со словами: «Защищаться надо уметь! А не умеешь – иди учись!»
В тяжёлую минуту своей и без того непростой жизни подросток пришёл за защитой к родному человеку и получил от ворот поворот. И друзья, которые при этом присутствовали, товарищу не возразили, а наоборот, поддержали. По словам капитана Чекашкина, тогда он и понял, как они ему, отроку, «косточки ломали».
Этот эксцесс можно квалифицировать как психотравму. В настоящее время однозначно судить о её последствия трудно, нужны дополнительные исследования.
Детская спортивная школа была в другом конце города, но в тот же день Анатолий появился там, в секции бокса. Ему сразу натянули перчатки, указали на ринг, и уже через несколько секунд он лежал на полу, не понимая, где находится и что происходит.
В конце концов, он стал мастером спорта. При этом следует отметить, что сам Чекашкин-старший в уличных драках удачлив не был.
В семнадцать лет между отцом и сыном возник настоящий глубинный конфликт, который они так и не смогли преодолеть до самой смерти капитана первого ранга.
Как о деле, давно решённом, отец сказал о поступлении сына в Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище. Анатолий твёрдо заявил: «Нет». За два года до этого, на пятнадцатилетие, отец подарил ему свою коллекцию кортиков.
Анатолий тут же принёс отцу это сокровище – с целью возвращения подарка не оправдавшему надежд сыну. Но тот выгнал его из комнаты со словами: «Настоящие мужчины подарки не отнимают!»
«Соперник» отца на этом не остановился. Блестяще сдав вступительные экзамены на математический факультет Ленинградского государственного университета им. А.Жданова, он на протяжении учёбы дополнительно к английскому самостоятельно выучил французский.
Здесь следует отметить, что у отца способностей к языкам не было, о чём сын знал.
Оса отказывается говорить о матери. Здесь налицо комплекс «отец загнал мать в могилу». В психоанализе это наиболее трудноизлечимо. Сложившийся в его сознании стереотип «женщина – всегда жертва» нуждается в психотерапевтической коррекции.
Следует категорически отмести и вывод о том, что его сексуальное поведение не вписывается в норму. Никаких признаков сексуальных отклонений, о которых пишет майор Сесёлкин Х.У., у Чекашкина обнаружено не было (справка о результатах обследования в Институте судебной психиатрии им. В.П.Сербского прилагается). Причины его несостоятельность как мужа, главы семьи и отца – из области социальной психологии и результат драматического стечения обстоятельств, а никак не из сферы психиатрии.
На вопрос, способен ли капитан Чекашкин А.В. профессионально работать в зарубежной агентуре (список стран прилагается), следует дать ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ ОТВЕТ.