Время убивать
Шрифт:
Способствующие в серых одеждах, стоя в открытой двери, брезгливо втягивали носами воздух. Солнечный луч, проникший внутрь повозки, ослепил Эремона, но он сумел разглядеть, что они прислонили к стене какого-то бесчувственного человека. Новый Посвященный. Еще одна жертва.
– Что это?
– спросил охранник.
– Метаболизм?
Способствующий кивнул. Эремону видны были шрамы на груди человека - в него перекачали не меньше дюжины даров метаболизма, и теперь он стал вектором.
Способствующие оглядывались по сторонам в поисках места, куда
Таким образом, рядом с Эремоном образовалась небольшая прогалина. Заметив это, Способствующие пробормотали на своем языке:
– Мазза, халаб дао або. Что означало:
– Сюда, тащи этот кусок верблюжьего дерьма.
Один из них отпихнул негнущуюся ногу Эремона, как будто и тот был не более, чем "куском верблюжьего дерьма". Нового Посвященного втиснули рядом с ним.
В пяти Дюймах от своего лица Эремон разглядел толстую физиономию евнуха Салим аль Дауба. Он дышал едва заметно, как это обычно бывает с людьми, лишенными метаболизма. Человек, который украл у Эремона его дар, сейчас совершенно беззащитный лежал рядом с ним. Вектор метаболизма. Надо полагать, вектор Радж Ахтена.
Салим спал глубоким сном. Эремон дал самому себе клятву, что он никогда не проснется.
"Неодолимый", охранявший повозку, уселся на стул в дальнем углу со скучающим выражением лица. На боку у него висел кривой кинжал. Быстрое движение могло бы привлечь его внимание, хотя, с другой стороны, Эремон уже шесть лет не делал быстрых движений.
Эремон пытался разжать пальцы правой руки. Дело шло медленно. Он был слишком взволнован, слишком раздражен. Его била дрожь. Ведь если бы ему удалось убить этого человека, он достиг бы двойной цели - вернул себе свой собственный дар и лишил Радж Ахтена некоторой толики метаболизма.
Бой снаружи становился все яростней. Небо потемнело, по повозке метались тени. Люди на стенах замка громко кричали.
Эремон пожалел, что прошедшей ночью лишился дара силы. Владея им, он уж извернулся бы как-нибудь и попросту задушил бы Салима.
Он прикладывал неимоверные усилия, пытаясь разжать свой бесполезный кулак, будь он проклят. Внезапно в душе вспыхнуло испепеляющее желание. Ударь.
Ударь сейчас, если можешь!
И когда эта мысль вспыхнула в его сознании, рука внезапно медленно разжалась, - точно цветок, открывшийся навстречу солнцу.
51. На горной тропе
По пути из Баннисфера Боринсон едва не сошел с ума. В сознании вспыхивали образы того, что он учинит, добравшись до солдат Радж Ахтена.
Он скакал с севера, холмы и горы перекрывали ему обзор, мешая разглядеть хоть какие-нибудь признаки сражения. Он не видел даже потемневших небес - из-за низкой облачности небо над горами всегда хмурилось. В какой-то момент ему послышались крики, но они доносились настолько издалека, что он счел их обрывками полубезумных фантазий, которые разыгрывались у него в голове.
К югу от горного селения Кострел он свернул с дороги на горную тропу, рассчитывая выиграть время. Ему не раз приходилось охотиться в этих местах с королем. Он находился немного севернее охотничьей сторожки Гровермана, довольно большой и удобной.
Возможность столкнуться в лесу с вайтами или зверьем не пугала его. Он боялся одного - что доберется до Лонгмота слишком поздно.
По мере подъема в гору становилось все холоднее. Зачастил мелкий дождь, тропа сделалась скользкой. Вскоре дождь сменился снегом и скакать стало еще труднее. В результате Боринсон потерял больше времени, чем если бы не свернул с дороги.
Выше в горах, где по краю полян росли осины, он заметил признаки опустошителя - лесную тропу пересекали отчетливые следы. Прошло всего несколько часов, как опустошитель проволок тут что-то тяжелое - вскоре после рассвета. На земле остались сгустки крови и капли маслянистой синовиальной жидкости из разломанных суставов. Кое-где видны были крошечные катышки глины. Да, тварь прошла здесь совсем недавно.
Сами следы опустошителя были не меньше трех футов в длину и двух в ширину. Четыре следа. Женская особь. Очень крупная.
Боринсон внимательно разглядывал тропу, не слезая с коня. Между разбросанных повсюду острых камней видны были зацепившиеся за них черные волосы. Возможно, опустошитель тащил по дороге труп кабана. Хотя, с другой стороны, для кабана волосы казались недостаточно жесткими. Боринсон принюхался. Определенно, медведь. Большой. Запах отдавал мускусом, как у Даннвудских кабанов, но был не такой едкий.
Боринсон снова втянул носом воздух, пытаясь различить запах опустошителя. Тщетно. Опустошители обладали сверхъестественной способностью подражать запаху того, что их окружало.
Боринсон подумал, что было бы неплохо выследить опустошителя. Может быть, задержаться ненадолго?
Мирриме может угрожать опасность. Скорее всего, Радж Ахтен не нападет на замок сегодня, потратит день на отдых и подготовку, дожидаясь подхода подкрепления.
Да, но если Боринсон не доберется до замка до того, как начнется осада, он не сможет помочь Мирриме.
А что же опустошитель или, точнее, опустошительница? Она поднялась к вершине горы и сейчас наверняка пожирает своего медведя. Почва тут неровная, усыпана листьями осин. Повсюду растут густые кусты, набравшие силу за долгое лето, и подниматься будет нелегко.
Подобраться к ней почти невозможно. Опустошители очень восприимчивы к движению и звукам, которые они ощущают как сотрясение воздуха. Приблизиться к опустошителю можно только ползком, очень медленно, с неровными интервалами.
Так догонять опустошительницу или нет, задумался Боринсон?
Внезапно возникло ощущение, будто далекий голос позвал его, настойчиво подталкивая к тому, чтобы… Ударь, потребовал голос. Ударь сейчас, если можешь!
Он нужен своему королю. Он нужен Мирриме.