Время – убийца
Шрифт:
– Даже не догадываюсь.
– Вам будет интересно. Эпрокт – это маленькая саламандра, живет у воды, под камнями. Она любит покой и тишину, в светлое время суток всегда спит. Сегодня ящерка занесена в Красную книгу. Ее присутствие свидетельствует о качестве воды и о том, что на острове царят покой и равновесие, что здесь нет чужаков. На территории между Арканю и кемпингом, до самой бухты Ревеллата, раньше жили сотни саламандр.
– А сейчас?
– Сейчас они бегут… как все.
Франк немного поколебался, сделал большой глоток водки и решил испытать старика на прочность.
– Ну,
Кассаню в ответ только улыбнулся.
– За семьдесят лет, Франк, цена земли на этом каменистом острове выросла в восемь раз. Когда новость о строительстве распространилась, она еще удвоилась. Почти три тысячи евро за метр квадратный. Да, Франк, все бегут. И это не прекратится, пока корсиканцы не добьются введения статуса «резидент Корсики» [71] . Чужак заплатит целое состояние за апартаменты в приморском отеле и будет проводить здесь два месяца, а тридцать молодых корсиканцев не найдут жилья, потому что оно слишком дорого! Их вряд ли утешит предложение десять раз за год понырять в бассейне комплекса.
71
В случае введения статуса «резидент Корсики» местные власти получат право ограничивать миграцию на остров.
Он слегка повысил голос. Франк не мог согласиться с доводами патриарха. Землей спекулируют не только на Корсике. Он и сам мечтал о красивых домах, дорогих машинах, яхтах и реактивных самолетах, хотя знал, что они ему не по карману.
Ссориться с дедом жены не следовало: по слухам, он был самым могущественным гражданином острова.
Франк окликнул Клотильду:
– Ты идешь?
– Да, сейчас.
Огненный шар на горизонте нырнул в Средиземное море.
Валу издала стон.
– Что теперь, мама?
– Побудем еще немного у дедушки с бабушкой.
– Сколько?
– Пока не стемнеет.
Клотильда подчеркнуто проигнорировала недовольную гримаску дочери и обвела взглядом окрестности. С холмика, на котором рос дуб, открывался потрясающий вид.
Задержись на несколько минут под зеленым дубом. – до наступления темноты.
Я увижу тебя и, надеюсь, узнаю.
Наблюдает ли за ней автор записки? За ней и Валу?
Кто он?
Где он?
Ее можно было увидеть из миллиона разных мест, с любой точки в горах, тянущихся амфитеатром с востока на юг. Наблюдатель с биноклем, засев в зарослях маккии, сумел бы разглядеть мельчайшие детали. Не исключено, что он гораздо ближе, за окном овчарни, в стоящей справа риге или в сарае, что слева, в одной из пастушеских хижин, рассыпавшихся по лугам Балани.
Наблюдателем может быть кто угодно.
Она его вычислит.
– Пошли, мама?
Солнце скрылось. Автор записки не появится, но продолжит следить – если у него есть инфракрасный бинокль.
Черт-черт-черт! Она сходит с ума. Кассаню и Лизабетта, должно быть, недоумевают: с чего это их внучка застряла под дубом? А Франк не простит ей, что она бросила его в пасть старому льву.
– Можешь
В горах и бухте Кальви начали зажигаться огни. Клотильда чувствовала себя муравьем на огромном поле, которого насмерть перепугали светлячки. У ворот овчарни появилась тень, остановилась, посмотрела в ее сторону и исчезла за ригой. Клотильда узнала ведьму, обругавшую их на дороге.
В небе над скалами заблестели первые звезды, похожие на окошки хижин, воспаривших над землей и поднявшихся в небо.
Больше мне ничего не нужно. Совсем ничего.
Разве что поднять глаза к небу и любоваться Бетельгейзе.
Знала бы ты, детка, сколько ночей я глядела на эту звезду и думала о тебе!
Клотильда понятия не имела, которая из этих звезд – Бетельгейзе.
Неужели кто-то где-то действительно наблюдает за небесным телом одновременно с ней? Вместе с ней. Как Экзюпери, который искал глазами астероид своего Маленького Принца.
Ее мать?
Бессмыслица.
«Отомри! – приказала себе Клотильда. – Подойди к Франку, извинись, поговори с дедом и Лизабеттой, уезжай и забудь!»
Собака забежала во двор в тот самый момент, когда Клотильда уже решила спуститься вниз с холма. В сумерках она не разглядела масть пса, но он напоминал крупного лабрадора. Клотильда любила собак, да и всех других животных тоже. Любила и совсем не боялась. В другой жизни она хотела бы работать ветеринаром. С какой стати человеку пугаться бегущего к нему пса? Кассаню позовет мохнатого великана, и он не успеет ткнуться ей в колени и обслюнявить юбку. Воля деда распространяется на всех корсиканцев на тридцать километров вокруг, и не четырехлапой животине ее нарушать.
Кассаню Идрисси не произнес ни единого слова и не шевельнулся.
В тот момент, когда лабрадор оказался совсем рядом с протянутой рукой Клотильды, в воротах появилась массивная тень и, отдавая ясный приказ, подняла руку.
Орсю!
В следующую секунду она услышала его голос:
– Стоп, Паша. Ко мне.
Пес замер на месте, не успев коснуться носом пальцев женщины. Он выглядел совершенно мирным, а его насмешливый взгляд мог запросто даже козу довести до исступления. Клотильда прислонилась к стволу дуба и очень медленно сползла вниз, на траву.
Удивленный Паша не мог решить, стоит ли вылизать руку или щеку странной женщины, и Орсю повторил:
– Ко мне, Паша.
Паша.
Так звали не лабрадора, а ее маленькую дворняжку – подарок матери на первое Рождество.
Паша.
ЕЕ собаку.
До семи лет Клотильда носила песика на руках, возила в коляске, закармливала шоколадом и сахаром. Паша был с ней повсюду, как живая плюшевая игрушка, он спал в ее постели днем и ночью, лежал рядом, свернувшись клубочком на сиденье «фуэго». И вдруг исчез. Сбежал, перепрыгнув через забор или найдя дыру. Когда Клотильда и Пальма вернулись из школы, его не было. Мохнатый дружок не вернулся, девочка никогда больше его не видела, но не забыла.