Время ведьм
Шрифт:
Я очнулась глубоким вечером. Крамб тихонько скулил, и я пошла на кухню за молоком. То детское воспоминание не выходило у меня из головы, я боялась признаться самой себе, что страстно хочу увидеть сестру, хотя бы еще раз! Я налила щенку молока, рассеянно потрепала по пушистому загривку. Наконец, я решилась. Накинув шаль, я вышла в сад. Вечер был холодный и сырой, дул пронизывающий ветер. Верхушки деревьев шелестели и раскачивались. Я быстро дошла до того дерева, где видела Сару впервые. Из глубины сада дом казался уютным и надежным оплотом света и тепла! Усилием воли я подавила желание помчаться без оглядки назад и закрыть все двери на засовы. Не знаю, сколько я простояла, ожидая чего-то… какого-нибудь знака от нее… Но ничего не произошло. Постепенно страшное напряжение
Только спустя полчаса собака замолчала и улеглась перед камином. Я все еще дрожала и никак не могла успокоиться, поэтому, когда, наконец, вернулся Джон, ему пришлось долго барабанить в двери, чтобы я открыла.
Молоко к утру скисло, и я обшарила всю кухню в поисках съестного для Крамба. Но когда я все же нашла пару черствых булочек, его нигде не было. Я громко позвала его и стояла на пороге, ожидая, что сейчас услышу его веселый лай, но щенок куда-то запропастился. Джон вышел поискать его в сад. Я хотела присоединиться к нему, но он преградил мне дорогу. Джон был страшно бледен.
– Мари, не ходи туда, – только и сказал он. Я прошла мимо него, чувствуя, как противный холодок дурного предчувствия расползается внутри. Крамб лежал в куче сухих веток. Сперва я подумала, что он спит. Но блестящая рыжая шерсть свалялась, у морды запеклись сгустки крови, остекленевшие глаза смотрели на меня с укором. Я глухо вскрикнула. Его убили! Убил тот человек, за то, что бедный Крамб на него лаял!
Джон поднял мертвого Крамба и отнес под дерево, потом пошел за лопатой.
– Подлые, трусливые ублюдки! – проговорил он с бессильным гневом. – Они боятся встретиться лицом к лицу и способны только творить зло безответным животным!
«Или насмерть перепуганным женщинам», – подумала я, но вслух ничего не сказала. Похоронив Крамба, мы зашли в дом, и Джон запер двери.
– Я хочу уехать отсюда! Немедленно! – я была испугана, близость моего молчаливого преследователя приводила меня в ужас.
– Нам нужен экипаж. Я схожу в город…
– Нет! Не оставляй меня одну! – я отчаянно цеплялась за его рукав. – пошли кого-нибудь…
В конце концов за экипажем срочно был отправлен мальчишка, выполнявший обычно просьбы мужа. А мы остались ждать в пустом доме, прислушиваясь к бою часов, который единственный нарушал мертвую тишину. Наступил вечер, но экипаж так и не приехал. Я поднялась в спальню и торопливо начала складывать вещи в дорожный сундук, но руки у меня так дрожали, что я бросила все сборы. Я села на постель, бессильно уронив их на колени, и только тогда заметила на своей юбке пятна крови. Должно быть, мы с Джоном испачкались из-за несчастного Крамба. Я лихорадочно принялась стаскивать одежду, стремясь избавиться даже от памяти о сегодняшнем кошмаре. Холодок предчувствия беды перерос в глухую тревогу, мне казалось, что-то ужасное надвигается! Я подошла к широкому окну и тут же отпрянула. У подъездной дорожки двигались неясные тени. Кто-то запалил ворох сухих веток на краю сада, и в свете занявшегося костра я увидела их лица. Староста и толпа разъяренных мужчин и женщин из деревни. Я беспомощно обернулась к мужу.
– Джон… – мы услышали звон разбивающегося окна и чей-то голос, прокричавший:
– Мы тебе ничего не сделаем! Просто отдай нам ведьму, Джон Риджвилл!
Судилище
В бальной зале было душно от сотен пылающих свечей в тяжелых серебряных канделябрах, добрая половина уже оплавилась, и едкий дым наполнял комнату. Мы с Сарой не танцевали и отдыхали в углу залы, обмахиваясь веерами. Внезапно Сара пихнула меня локтем и усмехнулась.
– А вот и твой поклонник! Смотри, как он оглядывает танцующих, тебя ищет…
Я вся зарделась. Через толпу к нам шел Джонатан Уэсли, барон Риджвилл. Он был высокий и красивый. Хотя мои родители считали, что барон не самая подходящая партия для их дочери, он все равно мне нравился.
– Да не пялься ты на него такими телячьими глазами! Твои вид скоро вынудит беднягу сделать тебе предложение! – рассмеялась Сара. Я нахмурилась. Не далее как вчера на приеме у нас дома я слышала, как досужие сплетницы обсуждали нас с Джоном.
– Конечно, он не граф или герцог, но дочерям Адама Рэнделла выбирать не приходится, – сказала одна из дам, обмахиваясь веером. – Просто удивительно, что ему приглянулась эта мышка, Мари Рэнделл, она же и двух слов в обществе не скажет!
– Ты же знаешь, дорогая, они обе очень странные… моя кузина Лиззи Шеппард, она замужем за их троюродным дядей, рассказывала… – дальше я не слышала. Но всюду нас с сестрой преследовала волна неясных слухов, ничем не подтвержденных, но от того не менее обидных…
И все же он ухаживает за мной! Сара выпрямилась на диване и одернула пышную юбку.
От волнения я слегка задыхалась, корсет слишком туго обхватывал грудь. Шпильки безжалостно впились в голову. Сара что-то сказала, но я не слышала.
– Мари! Да не сиди ты истуканом! Проснись, наконец! – яростно прошептала сестра. – Тебе пора просыпаться!
Я открыла глаза и часто заморгала, но темнота не рассеивалась. Постепенно я привыкла к ней и начала припоминать события этой бесконечной страшной ночи. Когда толпа ворвалась в дом, Джон закрыл меня собой, но его ударили чем-то по голове, а потом, когда он упал, безжалостные грубые руки схватили меня!
Голова ужасно болела, видимо меня сильно ударили. На голых плечах были синяки и ссадины, потрескавшиеся губы распухли и кровоточили. Я, как могла, ощупала себя, и кроме этих ссадин не нашла никаких других повреждений. Я без сил прислонилась к гладкому камню и запрокинула голову. Сквозь ржавую железную решетку я видела затянутое тучами небо, ночь еще не кончилась. Где-то в отдалении капала вода. Мне страшно хотелось пить.
– Эй! Кто-нибудь, пожалуйста!.. – мой собственный голос показался мне чужим и хриплым.
Но никто не отозвался. Меня захлестнула паника. Они убили Джона, а меня бросили здесь умирать! Я попыталась подняться на ноги, но было так тесно, что голова больно ударилась об решетку. «Колодец!» Они бросили меня в старый засыпанный колодец. Я прижалась щекой к мокрой стене и разбитыми губами начала собирать капельки воды, стекающие по его стенкам. Мое пересохшее горло горело и саднило, но я, превозмогая боль, продолжала, пока не утолила жажду. Потом без сил привалилась к стене спиной и окунулась в темноту без сновидений.