Время волков
Шрифт:
Гледерик усмехнулся:
– А ты упрямый парень, я погляжу. Очень упрямый. Ладно, так даже хорошо. В общем, будешь слушать стоя, невелика потеря. Для меня, во всяком случае.
– И было нечто такое в голосе Картвора, и в выражении его глаз, и в той уверенности, которую он источал всем своим видом, было в этом нечто настолько королевское, непреклонное и не привыкшее встречать возражений, что Артур понял - он и в самом деле выслушает сейчас все, что хочет ему сказать Картвор. Просто не сможет не выслушать. А потом, когда Картвор договорит, тогда уже и можно будет с ним сразиться.
– Я хочу предложить тебе одну вещь. От этой вещи ты уже однажды отказался, но сегодня, услышав все, что я намереваюсь тебе сказать и хорошенько подумав, ты наконец согласишься, - сказал Гледерик Картвор, сплетая пальцы обеих рук замком.
– Я предлагаю тебе, Артур, поклясться мне в верности и признать своим сюзереном. Погоди, не вскидывайся ты так! Что, решил возразить? Прежде чем возражать, пойми, что все вовсе не так просто, как может тебе казаться. Лучше ответь для начала мне - и прежде всего себе - на один вопрос. Почему ты служишь Гайвену Ретвальду?
Артуру не требовалось много времени, чтобы искать ответ
– Потому что Гайвен Ретвальд - мой король. Я принес клятву в верности ему и дому Ретвальдов, и точно также в верности дому Ретвальдов клялись мой отец, мой дед и мой прадед. Я не намерен нарушать своего слова, какими бы посулами, сударь, вы бы не вознамерились меня переманить.
Гледерик вновь улыбнулся, и на сей раз его улыбка была полна великодушия, и милостивого снисхождения, и легкой жалости, и самого искреннего сочувствия, и исполненного настоящей искренности понимания, и готовности наконец простить и принять под свое знамя нерадивого вассала, когда вассал наконец одумается. Эта улыбка была такой, что Артура при ее виде мороз продрал по коже. Ему сделалось страшно. "Передо мной не человек, - подумал он, - это существо просто не может быть человеком, это наверно какой-нибудь бес, вырвавшийся из ада демон, призванный вводить в искушение, и я не желаю знать, что этот демон мне скажет".
Но тот, кто сидел перед ним, все же был человеком. И тот, кто сидел перед ним, сказал:
– В твоих словах уже кроется правильный ответ, ты только приглядись повнимательнее, тогда и заметишь. Ты тут вроде бы упоминал про своих отца и деда, и о том, что они пошли за Ретвальдами. А я напомню тебе о поколениях всех твоих прошлых предков, служивших мне. Они служили мне, ибо служили дому Картворов. Ибо я и есть дом Картворов, все, чем был мой дом, и все, чем он станет, и ты склонишься передо мною, потому что ты веришь в честь, Артур Айтверн, и лишь идя за моим знаменем, ты сможешь свою честь сохранить. Потому что быть со мною - единственное, что тебе осталось, у тебя нет другой судьбы и другого выбора, если ты желаешь остаться настоящим рыцарем и человеком чести. Ты видишь эту книгу? О да, ты видишь. Это - список с истории Иберленского королевства, составленной Баэлем Торнсоном в начале шестого века от Воплощения Создателя. В этой книге повествуется, откуда пошла наша земля, твоя и моя, и откуда пошли наши дома, твой и мой. Эта очень древняя хроника, почитавшаяся утерянной. Когда Бердарет Ретвальд пришел к власти, он повелел уничтожить все сохранившиеся ее копии, кроме одной. Он не хотел, чтобы кое-что, написанное в этой книге, всплыло наружу. Но сегодня оно всплывет - я скажу, а ты услышишь. Ну так слушай же!
– Гледерик перелистнул несколько страниц и начал читать вслух. Его голос, сделавшийся вдруг очень тяжелым, бьющим, подобно исполинскому кузнечному молоту, заполнил всю комнату, отражаясь от стен, и Артуру захотелось зажать уши и не слышать ни этого голоса, ни тех слов, которые он читал. Потому что Артура сковало предчувствие внезапной беды, и еще ясное понимание одной-единственной вещи - что бы не сообщил ему Картвор, он не должен это слушать.
Но вместе с тем, он слушал и ничего не мог с этим поделать.
– Год четыреста восемьдесят седьмой от Воплощения Создателя, - прочитал Гледерик, - год, когда шаткое перемирие между людьми и Древним Народом было нарушено. Фэйри объявили наше племя в том, что мы вероломно поселились на их землях, придя, как чужаки и воры, и желаем сжить их с белого света. И сказали они, что не будет отныне мира, покуда останется на земле хоть кто-то, принадлежащий к человеческому роду, и что будут наши города вырезаны, и будет наш народ уничтожен, и наша кровь увлажнит землю, и не останется на свете ни единого смертного человека, из тех, кого сотворил Создатель, именуемый ими Белым Богом. И поднялся на севере некто, именующий себя Владыкой Бурь, Бледным Государем, Повелителем Тьмы, и собрал он подле себя всех из фэйри, кто возжелал вести войну с родом человеческим, и было таковых много. И обрушился Повелитель Тьмы на наш народ, и пришел он с саранчой, и пришел он с ледяным ветром, и пришел он с раскалывающими небо молниями, и пришел он с великими силами. И ехали в его свите рыцари фэйри, с лицами, холодными, как дыхание смерти, в доспехах, вырезанных изо льда, с мечами, выкованными из обсидиана, ехали на колдовских конях, что могут скакать равно по земле и по небу. И шли за ними карлики, могучие и многосильные, с молотами, что единым ударом могли разбивать в щепки скалы. И шли за ними гоблины, ощерив клыки и желая убивать, с топорами, как масло резавшими любую броню. И шли за ними иные создания, великие и малые, весь Древний Народ, племя иное, племя чужое, племя бесовское, и шел Древний Народ, чтоб истребить всякое семя человеческое, сколько бы его не нашлось, от одного края света и до другого. И впереди всех ехал Повелитель Тьмы, и был он могуч и темен, и заклинал он холод, лед и ветер, и стихии были покорны его слову.
Голос Гледерика, нараспев, в торжественной и жутковатой манере читавшего хронику о старой и страшной войне, которую до сих пор помнили в Иберлене, звенел набатом и бил, как колокол, и Артур чувствовал, как этот голос вонзается в него, входит, как меч входит в рану, и поворачивается по кругу, медленно что-то в нем изменяя. Комната дрогнула, качнулась и поплыла, сделавшись не совсем реальной, не совсем настоящей, не совсем существующей в действительности, свет камина померк, отдалившись и становясь все более и более призрачным, и точно таким же призрачным сделался весь мир вокруг, и лишь только голос Гледерика оставался все таким же четким и внятным, и нельзя было никуда убежать или спрятаться от этого голоса.
– Но род человеческий принял брошенный ему вызов, хотя силы не были равны, и фэйри превосходили род людской во всем. И казалось, что остановить их невозможно, и казалось, что настали последние дни мира, и когда истекут они, больше не будет ничего. Но род людской принял битву. На холме Дрейведен герцог Раген Картвор, что сделался потом первым из королей Иберлена, и Майлер Эрван, единственный эльф, принявший сторону людей и ставший первым герцогом Айтверном, встали лицом к лицу с Повелителем Тьмы и сразились с ним.
Небеса расколола сеть молний, протянувшихся от восточного горизонта и до западного - нет, расколола не здесь, не сейчас, не в Лиртанском замке, Лиртанского замка не существовало вовсе, и пройдут многие годы, прежде чем будет заложен первый камень в его основание. Молнии рвали небеса над холмом Дрейведен, где решалась судьба всего, что было в этом мире и чем этот мир мог стать, и Артур Айтверн… нет, его звали вовсе не так, в этом месте и времени он именовался Майлером Эрваном… и Майлер Эрван видел, как мелькает меч в руках его родного брата, называющего себя отныне Повелителем Тьмы, и с каждым пронзающим пустоту выпадом в небесах рождается новая молния, водопадом пламени низвергающаяся вниз, прямо на тающие человеческие полки, и без того теснимые армиями Древнего Народа. Майлер Эрван видел это, видел, как перекошено от торжества и ярости лицо его брата, и ничего, совсем ничего не мог сделать, потому что цепи заклятия связали его, не давая сделать ни единого движения, и всей магии, отпущенной Майлеру было недостаточно, чтобы порвать сковавшее его обездвиживающее заклятье и вновь сделаться свободным. И в нескольких шагах от него застыл Раген Картвор, точно такой же беспомощный здесь и сейчас, погребенный под обрушившейся на него Силой. Обычно загорелое лицо Картвора сейчас побелело от напряжения, мышцы вздулись, он пытался сделать хотя бы единственный шаг, нанести хотя бы один-единственный удар по врагу. Дурак, ради чего он старается, неужели не понимает, что никакая смертная воля не сможет сломить эльфийские чары! Наивный, глупый человек… Майлеру сделалось жаль своего все еще ведущего бессмысленную битву друга, не понимающего, что все уже проиграно и потеряно, и никакая сила уже не способна переломить ход этого сражения, выигранного Повелителем Бурь. А кто-то другой, внезапно проснувшийся внутри Майлера, кто-то, кого-то он не знал и знать не мог, кто-то отчаянно юный и смелый, вдруг пожелал Рагену Картвору удачи. И еще этот "кто-то" неудержимо и пламенно, так, как это могут делать лишь люди, презирал Майлера Эрвана.
А Бледный Государь меж тем остановился, прекратив свой смертельный танец, и поднял обсидиановый меч к небесам, обращаясь к своему брату:
– Вот и все, Майлер. Я предлагал тебе остаться с нами, но ты не захотел. Твое право и твой выбор. А сейчас мне придется тебя убить, - на бледном благородном лице темного владыки печаль перемешалась с решимостью. Он встал в боевую позицию и двинулся к превратившемуся в неживое изваяние родичу. Майлер сосредоточился, прикидывая, что же еще он может сделать, лишь бы только помешать врагу - и понял, что ничего. Все ведомые ему заклятья, все доступные ему чары, вся отпущенная ему колдовская власть сделались прахом и пеплом в сравнении с могуществом приближающегося к нему Повелителя Тьмы. Осталось лишь умереть. Время пришло, он выбрал удел смертного, но не знал, что удел смертного настигнет его столь скоро.
И тогда, когда Бледный Государь уже подошел к своему брату на расстояние удара, и поднял свой обсидиановый клинок, и был готов его опустить - в тот самый миг цепи заклятья, ледяными браслетами сковавшие тело Рагена Картвора, вдруг разлетелись в мелкую стеклянную пыль, и этот глупый, наивный человек, желавший победы так глупо, наивно, страстно и яростно, как могут желать победы одни только люди, порвал своей кипящей волей оковы магии и бросился вперед, выставив клинок. И острие клинка, стальное, сделанное из ненавидимого всеми фэйри холодного железа, вонзилось Владыке Бурь под ребра и прошло все глубже и глубже, разрывая плоть и дойдя до самого сердца.
И от крика, который издал в тот миг Повелитель Тьмы, затряслись даже корни гор.
… Артур рухнул на колени, что было силы сжимая рукоять меча. А Гледерик внезапно с тяжелым стуком захлопнул книгу и отшвырнул ее куда-то прочь. Далекий потомок Рагена Картвора, только что прямо на глаза Артура ранившего самого Повелителя Бурь, одним легким, текучим движением поднялся с кресла и оказался прямо над скорчившимся на полу Айтверном. Гледерик улыбался. Да, он опять улыбался.
– Ага, так значит это все-таки правда, - удовлетворенно сказал Картвор.
– Значит, не врут, что Одаренные Силой могут заглядывать в прошлое и видеть, что в этом самом прошлом творилось с их далекими предками. Даже с очень далекими предками. Ты же видел, да? Видел, не отпирайся, это по тебе заметно, никак не утаишь. Да, Артур, именно так все и было, мне даже жаль, что в отличие от тебя сам я этого никогда не увижу. Темный Повелитель уже почти одолел Майлера Айтверна и готовился выпустить ему кишки, когда мой достопочтенный пращур вдруг сумел как-то преодолеть наброшенное на него заклинание бездвижности, и нанес Темному удар. Очень тяжелый удар, почти что смертельный. Оказавшийся бы смертельным почти для любого, кроме того, кому он был нанесен. Но Темный все же выстоял, хотя по всем законам божеским холодное железо должно было убить его. Он удержался на самом краю. Знаешь, как? Ты-то точно знаешь, завидую прямо… Если верить хронике, Повелитель Тьмы, уже умирающий, уже почти отошедший в мир иной, потянулся к своей армии, ко всем высоким эльфийским рыцарям, приведенным им на поле брани, потянулся к ним и вытянул из них всю их жизненную силу, чтобы забрать себе. Ловко было проделано, правда? В то мгновенье и закончилась Война Смутных Лет. Потому что воины Древнего Народа падали замертво, лишенные дыхания жизни и уносясь к праотцам, и людям больше не с кем было сражаться. А сам Темный, ценой невиданнейшего предательства, худшего предательства в истории, остался жив, и, закутавшись в темный вихрь, унесся куда-то на север, где и сгинул. Во всяком случае, больше его никто никогда не встречал, а если встречал - мне не докладывал. Такая вот получилась история. Понимаешь, к чему я веду? Майлер Айтверн уцелел только милостью Рагена Картвора, в последний момент уберегшего его от гибели. И поэтому тогда же, в тот самый день, на холме Дрейведен, под небесами, все еще не очистившимися от разразившейся в них бури стихий, твой предок поклялся моему в вечной верности. Он поклялся служить ему, покуда жив он сам. Более того, Артур, более того - он принес клятву и за всех своих потомков, за весь свой дом, до самого последнего колена. Любой из потомков Майлера, любой из Айтвернов, должен верой и правдой служить дому Картворов, пока на свете остался хоть кто-то, принадлежащий к этому дому.