Время выбора
Шрифт:
Вторая сестрица Анна вообще почти не участвовала в нашей жизни. Двенадцатилетняя девочка жила тихо и уединённо. Поговаривали, что она мечтает посвятить себя богу.
Ну а шестилетняя красавица Татьяна была нашей общей любимицей. Росла на удивление смышлёной и грозила превратиться в весьма симпатичную девицу. Ну это на мой взгляд. Лично я частенько упрашивал маменьку разрешения навестить малую. Обычно это происходило ближе к вечеру, когда заканчивался послеобеденный сон. Я старался припасти книжки с красочными картинками. Зачастую рисовал сам, вырезал и наклеивал на подобие картона. Получались сказки в 3-D изображении, если чуть складывать страницы, то фигурки оживали. Танюшка сидела с огромными глазами, когда я разными голосами читал ей сказки. Пришлось вспоминать сказку о «Золотой рыбке» и некоторые другие из своего золотого фонда. На шумок подтягивались все мамки и постельничие девки. Мне очень нравилось сажать принцессу на колени или кружить её по воздуху, изображая птицу. Девочка заразительно смеялась, и я с сожалением уходил, когда меня начинали выпроваживать.
Русские самодержцы не гнушались выбирать себе жён из своих, внутри страны. И не обязательно из знатного рода. Вон маменька была простой прислужницей, дочерью мещовского дворянина. Главное – это здоровье, чтобы могла выносить царственному супругу многочисленное потомство.
А вот царевен ждала печальная участь. Выходить за муж за своих не дозволялось. Урон чести, выйти за нижестоящего. А заморские принцы в очередь к нам не стояли. Мало кто хотел менять веру и связываться с загадочной и непостоянной Московией. Вот и жили царские дочери на женской половине дворца до завершения жизненного пути. Занимались рукоделием и меценатством. Некоторые принимали постриг и уходили в монастырь. Так появлялась очередная инокиня. Но большинство куковали свой век взаперти, изредка выходя на улицу.
Отец любил нас всех, но, конечно на Алексея он возлагал большие надежды. Я знаю, что государь с недавнего времени стал брать старшего сына на заседания Думы. Ко мне он пока приглядывался, но я чувствовал его поддержку. Он частенько позволял мне своевольничать, чем бывал страшно недоволен Глеб Иванович.
А когда наступила весна, батюшка дважды брал меня с собой в поездки по городу. Он ехал впереди, чуть отстав Алексей и я. А позади пара десятков конных стрельцов. Оба раза мы посещали только Белый город. Кавалькада пролетала ворота и по мосту на Никитскую улицу. Безусловно я крутил головой на 180 градусов. После каменной роскоши Кремля Москва производила удручающее впечатление. Подавляющее большинство строений деревянные. Народ одет убого, в серые рубища, на ногах зачастую лапти или кожаные онучи. Попадались добротно одетые, ну эти наверняка из купеческого сословия или чиновничьего люда. Бояре разъезжали исключительно верхом или в повозках. Но мне было ужасно интересно, что почём. Как живёт простой народ. Но видимо отец не хотел травмировать молодую психику и мы посещали только вполне достойные объекты. Аптекарский двор, аглицкий и шведские дворы. С трудом удалось убедить его заехать на Охотный ряд. Здесь наряду с торговыми рядами стояли дома известных людей. Меня интересовали цены и я поучил очень приблизительное представление об этом.
Так средняя зарплата простого обывателя составляла 3 копейки в день. На эти деньги можно было купить трёх цыплят. Или сорок пять яиц. Или полтора кило свежей сёмги. На овчинную шубу можно заработать за две недели, а вот сапоги потребовали бы десять дней. На кормилицу-корову пришлось бы вкалывать два месяца.
Я подивился на представленное здесь мясо, в основном дичь. Тазы с красной и чёрной икрой, а также гигантские тушки белорыбицы поражали своей ерундовой стоимостью.
Глава 5
Именно после моего дня имени я стал непрерывно думать о будущем. Своём и ближайшего окружения. Я и раньше размышлял об этом, но по малолетству был абсолютно беспомощным.
Сегодня воскресенье и занятий не будет. После утренней молитвы, когда я привычно скользнул в медитацию, появилась возможность в очередной раз попытаться разложить имеющуюся информацию по полочкам.
Голова ясная и мне удаётся подтянуть некие подробности из своих воспоминаний по истории этого периода.
Я не знаю точных дат, но отец не проживёт долго и мой братец будет венчаться на престол совсем юным. А это значит, что я перехожу в разряд второго человека после царя. Что, несомненно, откроет мне определённые возможности.
И так, что я помню об этом периоде:
1. Главное, это долбанная реформа Никона. Я много читал на эту тему, и специалисты дружно уверяют, что она была ошибочной. Тут надо вспомнить, в каких условиях она происходила. Новый московский патриарх Никон стремился к единообразию между русской и греческой церковью. Но почему-то за образец взял именно греческую. Это был чисто политический ход. Дело в том, что мой братец, под воздействием языкатого патриарха возомнил себя Василевсом и собрался таким образом сесть на древний византийский трон. И таким образом встать во главе всего православия. Наивность этих замыслов говорила о недалёкости царя и слепой вере своему духовному наставнику. Да, Алексей тянулся к опытному, тогда ещё игумену. Как к человеку, способному заменить рано ушедшего отца. Алексей Михайлович видел в Никоне прежде всего отца духовного. А последний и воспользовался этим для продвижения своих честолюбивых реформ. Даже не подкрепив свои действия церковным собором и одобрением глав церквей. Обошёлся чисто силовым решением. В результате страна раскололась пополам из-за херни. И именно это аукнулось, когда в двадцатом веке Россия стала рушиться как карточный домик. А в Сибири сидели богатые и влиятельные старообрядческие общины, которые пальцем не пошевелили для спасения отчизны.
Вместо двоеперстия вошло троеперстие. Появился новый символ веры. Вместо восьмиконечного – четырёхконечный крест. В книги по богослужению и в само таинство внесли изменения в угоду греческому стилю.
Конец ознакомительного фрагмента.