Время вьюги (часть первая)
Шрифт:
– Как благородные люди, давайте выпьем и за наших врагов, честно павших за свое неправое дело!
– протянул кто-то с другого конца стола.
Хрустальный бокал брызнул осколками. Зондэр Мондум, увы, не оказалась достаточно благородной и побелела, как полотно. У нее, видимо, имелись свои представления о том, кто здесь честно пал и за чье неправое дело.
– Простите мою неловкость, - проговорила она в повисшей тишине.
– Тогда уж лучше выпейте за ваших друзей, честно павших за неправое дело наших врагов!
– рявкнула Магда. Дэмонра удивилась, что после такой солидной порции выпивки Карвэн еще сохраняла способность говорить длинными предложениями.
Канцлер сделал Дэмонре страшные глаза. Пшеница стоила дорого. На его взгляд, достаточно дорого, чтобы временно приравнять убийц и убитых. "Позор для мертвых - не позор", - мысленно повторила нордэна рефрен старинной северной песни, отсчитывая удары крови в висках.
– Майор Мондум поранила руку, - сообщила Дэмонра своей тарелке, соображая, у кого в Ломаной Звезде самые крепкие нервы. Она бы поставила на Эрвина Нордэнвейде. В конце концов, жить в Каллад с гражданством второго класса, да еще и поддельным - это было смело. А уж водить знакомство с Витольдом Маэрлингом и ни разу тому ничего не сломать - это вообще было нечто уму не постижимое.
– Лейтенант Нордэнвейдэ, проводите майора Мондум и проследите, чтобы ей оказали помощь.
– Разумеется, - коротко поклонился тот и с самым невозмутимым видом подал Зондэр руку.
– Прошу вас.
Игристое в фонтанчике, наконец, закончилось, но, как выяснилось, радость оказалась преждевременной. В зал вплыл десяток ребятишек в белых костюмчиках. Хор. Дэмонра не знала, что они там символизировали: невинность, мир или надежду на светлое завтра, но это уж точно было лишнее. На Архипелаге с каждым рожденным ребенком носились как с великой ценностью, а здесь взяли свое будущее, пихнули в белые тряпки и отправили петь перед злыми дядями и тетями. В церкви, где подорвали ее родителей, детский хор тоже вознесся к создателю полным составом. Поразительно, что это так и не научило тупиц не втягивать в свои разборки детей. Нордэна поднялась, неразборчиво промычала слова восхищения, снесла бедром соседний стул, схватилась за скатерть, чем изрядно сократила количество целых бокалов, и дезертировала. Не забыв угостить подаренной железкой ближайшую вазу.
"В конце концов, канцлер извинится, не переломится. Внесет, так сказать, посильный вклад в дело беззастенчивого прикарманивания чужих хлебов", - мстительно подумала она, пытаясь определить, какая из трех дверей перед ней - настоящая. Все выглядели бесовски правдоподобно, но прошлый опыт подсказывал, что идти следует все-таки в центральную.
После пропитанного духами, цветами и еще какой-то приторной дрянью зала, улица показалась Дэмонре чем-то приближенным к рэдскому раю в лучших традициях. Главным ее достоинством, бесспорно, являлось то, что она была совершенно пуста. Спустившийся на острые шпили и черепичные крыши вечер пах влажной землей. Небеса постепенно приобретали густо-лиловый оттенок. Каллад своих жителей такими красотами не баловал, однако у нордэны было слишком омерзительное настроение, чтобы любоваться небом, чужим, но очень манящим. Ей не хотелось возвращаться на квартиру, оставаться в Рэде, впрочем, хотелось не больше, поэтому она бесцельно пошла по дороге, прочь от арены своих дипломатических подвигов. Арена ее боевых подвигов, к счастью, была еще дальше, за медленной и широкой рекой, которую за пепельно-серый оттенок вод рэдцы звали Ларной, а калладцы - Седой.
Дэмонра храбро решила, что за время пешей прогулки до квартиры она как раз успеет протрезветь. Насущной задачей было не налететь на Гребера по возвращении. Иначе, принимая во внимание настроение нордэны и наивную веру денщика в "лекарство от всех скорбей", вульгарная попойка стала бы неизбежной.
– Грустная ты.
Дэмонра едва не подскочила и повернулась на голос. У обочины стояла девочка лет десяти. Белое платье, торчащее из-под пальтишка, белые ленточки, белые башмачки. Нордэне все стало ясно.
"Хористка, твою мать".
Дэмонра решила, что Создатель или кто-то еще определенно на нее сильно взъелся.
– Банкет - там, - махнула нордэна рукой по направлению к особняку.
– Но я бы не советовала.
– А ты тогда почему тут?
– полюбопытствовала девочка. Она говорила на морхэнн довольно чисто, что для жителей Рэды было вполне типично, пусть модно стало утверждать обратное, и, похоже, совсем не боялась. Скорее всего, хористка просто не поняла, с кем ее столкнула нелегкая. Хотя к десяти-двенадцати годам пора уже было приобрести стойкую аллергию на иностранную военную форму. Дэмонра отстраненно удивилась, что налетела на девчушку в белом платьице, а не на отряд вооруженных патриотов. С последними она хотя бы представляла, что делать.
– Чтобы меня не было там, - сказала нордэна правду, и сама не поняла зачем. Скорее всего, дело было в вине и настроении.
– Мой брат говорит, что лучше бы вас вообще здесь не было, - бесхитростно заявила девочка. И, подумав, добавила, - Ты не обижайся.
– Да я не обижаюсь. Прав твой брат. Только теперь все будет по-другому.
– Лучше или хуже?
Дэмонра вовсе не собиралась объяснять десятилетней девчушке с белыми ленточками и наивными голубыми глазами вещи, которые плохо понимала сама. Нордэне, конечно, было бы приятно думать, что калладцы несут мировой прогресс и фактически меняют хлеб на качественное медицинское обслуживание и обустройство начальных школ. Правда, в школах этих учили только морхэнн.
Но вот Наклз, конечно, знал, что прогресс и гуманизм здесь не при чем. Все дело было в рудниках Карды, рядом с которыми желательно было иметь спокойную границу, да в хлебе.
"Боги мои, как я все это ненавижу", - подумала Дэмонра, тоскливо глядя в вечернее небо.
– Так теперь будет хуже?
– Просто по-другому.
"Очень сложно так по-другому".
Девочка нахмурилась.
– Ты врешь, точно так же, как и мой брат. Все взрослые врут.
– А что им еще остается? Вырастешь - и тоже врать будешь, - сказала Дэмонра и, к слову, соврала. Она сильно сомневалась, что хористке дадут вырасти.
Угораздило же ту родиться на спорной территории между двумя великими державами. "Рэдский казус" - звучит неплохо. Прекрасная тема для диссертации по политической географии: тут и пестрый национальный состав, и социальная дифференциация, и запутанная историческая перспектива, не говоря уже о регулярно приключающихся "апогеях противоречий", "коллапсах" и "катарсисах". Выглядел этот "казус" правда отвратительно. Воды Седой не всегда были мутно-серые. При всяческих "апогеях" и "катарсисах" они стабильно становились мутно-красными.
– Не буду я врать никогда.
– Ну попробуй. Глядишь, получится.
– У меня брат за Ларной остался.
"Может даже в том перелеске, под Винье. Бес вас разберет, все на одно лицо - румяные, голубоглазые, романтичные такие в идиотской вашей одержимости свободной Рэдой...", - вспомнила Дэмонра январскую пальбу в перелеске. Ей стало совсем тоскливо. Может, и был там брат этой девочки - она не подписывалась всех помнить и трагически скорбеть.
– А у меня брат - и того дальше. Что тебе от меня надо?
– довольно резко поинтересовалась нордэна. Здравый смысл настоятельно советовал ей срочно проверить все окрестные кусты на предмет ребяток с ножами. Что-то странное было в этой встрече. Дэмонра даже стала подумывать о том, не могло ли в вине оказаться опия. Даже если и так, галлюцинация в беленьких ботиночках исчезать не торопилась.