Время вьюги. Трилогия
Шрифт:
– Рэдский казус - это очень неоднозначный вопрос, - глубокомысленно сообщил канцлер. Он вообще отличался потрясающим умением говорить самые избитые пошлости с самым умным видом. Наклза это периодически просто обезоруживало. Вот и сейчас Рэйнальд Рэссэ, сообразивший, что здорово промахнулся с собеседником, воспользовался излюбленной тактикой. Возможно, ему и удалось бы выкрутиться, если бы он стал первым, кто поздравил Ломаную Звезду с потрясающим успехом последней кампании. Но офицер, похоже, принимал подобные поздравления уже часа два, так что был готов свернуть шею даже спорхнувшему с фрески Заступнику. А перед ним стоял государственный деятель, приложивший руку к началу упомянутой кампании. И вдумчиво ронял банальности.
– Рэдский казус, - отчетливо повторил офицер, неотрывно глядя на канцлеров воротник, словно прикидывая его обхват.
–
– Детоубийства на оккупированной территории обычно называют побочным эффектом войны, - самым скучным тоном, на который он только был способен, ввернул Наклз, подходя, и тут же продолжил, - мессир канцлер, мне казалось, вас разыскивает миледи Агранн. У нее появилось какое-то новое предложение насчет благотворительного сбора в пользу... честно сказать, я запамятовал в пользу кого, - здесь он бессовестно врал. Впрочем, у упомянутой Агранн всегда имелась масса предложений, наблюдений и замечаний по любому поводу. Повод не являлся обязательным условием. Богатый и яркий внутренний мир обязывал непременно поделиться своим мнением с окружающими, и она делилась. Стареющая благотворительница была бесценной находкой Наклза: Агранн обладала воистину бульдожьей хваткой и могла часа на полтора заболтать даже искушенного в казуистике канцлера. И у нее имелся абсолютный иммунитет к пошлостям: она сыпала ими еще бессовестнее Рэссэ.
– Прошу меня простить, господин лейтенант. Мы не в том положении, чтобы пренебрегать столь благородными порывами граждан, - прошелестел Рэссэ, кивнул Наклзу, наградив его выразительным взглядом, и смешался с толпой в центре зала.
– Филантропы, - очень тихо бросил ему вслед офицер, как выругался, и отвернулся к окну.
– Мне, наверное, следует вас поблагодарить, - сообщил он не Наклзу, а стеклу, понизу покрытому морозными узорами. Наклз встал рядом и тоже посмотрел на улицу. День, медленно клонившийся к вечеру, сделался золотым, как вино. Безупречно белый снег составлял прекрасный контраст с грязью по эту сторону стекла. Грязь, разумеется, качественно присыпали золотом и позолотой, завесили портретами героев всех мыслимых кампаний и прикрыли обнаженными плечами приглашенных дам. Дамы старались как могли, да и свежевыданные ордена красиво сверкали в свете свечей. Но грязи от этого меньше, разумеется, не стало.
Наклз никак не мог отделаться от ощущения, что некоторые победы благоухают не игристым, а выгребными ямами. Его собственный вклад в общее дело "освобождения" Рэды, по счастью, был минимален, и исчерпал себя лет восемь назад. На этот раз даже либеральная пресса клеймила Седьмое Отделение "извергами" и "палачами" только за компанию. С прачками и без магов-вероятностников отлично справились.
– Благодарить совершенно не обязательно, - спокойно ответил Наклз.
– У меня имелся личный интерес, а благотворительность оставим госпоже Агранн. Я помню ваше лицо, но имя запамятовал.
– Лейтенант Эрвин Нордэнвейдэ к вашим услугам, мессир, - слова были вежливыми, но нечеловечески ровный тон явно давал понять, что никаких услуг лейтенант никому оказывать не намерен.
Наклзу стало окончательно ясно, как вовремя он вмешался. Если бы Эрвин все-таки ответил канцлеру любезностью на любезность, непременно началось бы разбирательство. В ходе которого выяснилось бы, что никакого Нордэнвейдэ в Каллад быть не должно. Документы на это имя, насколько знал Наклз, были фальшивыми. Или настоящими, но тогда фальшивым был их нынешний обладатель, - это уже зависело от ревизской сказочки, которую на сей раз сочинили в Ломаной Звезде, а в этом полку служили мастера сочинять сказочки. Дополнительную пикантность ситуации добавлял тот факт, что под основным протоколом, необходимым для получения калладского гражданства, стояла подпись ни кого иного, как Рэйнальда Рэссэ. У жизни вообще имелось очень своеобразное чувство юмора.
– Мне не пришлось побывать непосредственно в Рэде. Так что я знаю о тамошних событиях только по газетам. Это значительно меньше, чем ничего. Но, судя по тому, что старшего офицерского состава Звезды я здесь не наблюдаю, дело действительно плохо, - заметил Наклз.
– Они все живы, - коротко сообщил Эрвин.
– От разочарований в нашем возрасте уже не умирают.
– Ни мгновения не сомневаюсь, что трагически стреляться пойдут другие. В основном это будут истеричные гимназисты. Я имею в виду, что старшие чины напиваются где-то в другом месте. Чтобы все остальные гости тоже остались живы.
На такое откровенное хамство полагалось отвечать совершенно определенным образом, вне зависимости от того, насколько оно соответствовало истине. Но лейтенант все так же смотрел в окно и ничего не говорил. Стоял, поджав губы, и созерцал снег, как будто вещи важнее в мире не существовало. Следовательно, дело было совсем плохо.
– Лейтенант Нордэнвейдэ, я могу узнать, что там произошло?
Бледное лицо осталось неподвижным.
– Все в отчете. Я уверен, госпожа полковник не возражает, когда вы их читаете.
Госпожа полковник даже не возражала, когда Наклз их диктовал, если уж на то пошло. Ему не раз приходилось сочинять небылицы под мягкое клацанье старой печатной машинки. Вернее, хоть как-то приближать к реальности небылицы, сочиненные другими.
– Отчет я уже видел. И должен поздравить человека, который эту сказку написал. Такое умение не называть кошку кошкой доступно только дипломатам со стажем. Кто это сочинил? Я точно знаю, что не полковник Дэмонра, не ее заместитель Мондум и уж никак не майор Карвэн: для них там слишком много запятых и слишком мало непечатных выражений. В частности, наймиты Аэрдис в отчете называются "силами противника". А это значит, что ни одна из перечисленных дам его даже не читала.
Офицер тихо фыркнул.
– Нет предела совершенству. Примем к сведению.
– А кого вы назвали "вооруженным бандформированием"?
Нордэнвейдэ дернул щекой, но вполне ровно сообщил:
– Знаете, разница между разбойниками и партизанами часто бывает чисто стилистической. В нас упомянутые партизаны стреляли. Так что мы решили классифицировать их, как бандитов.
– А кем были эти бандиты? Я имею в виду, национальный состав.
Офицер резко развернулся и даже изволил сверкнуть глазами. Видимо, подобными вопросами лейтенанта сегодня засыпали все кому не лень, в лучших традициях артиллерийского обстрела. И бастионы его терпения, похоже, находились в крайне плачевном состоянии. Нордэнвейдэ потер виски, словно у него нестерпимо болела голова, и тусклым голосом, не без некоторого яда, поинтересовался:
– А сами вы как думаете? Если бы они были аэрдисовцами, мы бы непременно назвали их "силами противника" и расстреляли бы на месте за милую душу. Впрочем, последнее мы и так сделали. Что касается деталей, не вошедших в отчет. Думаю, самому старшему рэдскому патриоту было не больше четырнадцати. Кстати, это была девочка. Но я это уже потом сообразил, когда увидел труп - было темно, мы почти вслепую стреляли, но залп есть залп. Что касается всего прочего, то их было десять человек, в возрасте от двенадцати лет, предположительно, разумеется, - Нордэнвейдэ говорил негромко и сухо, не выдерживая драматических пауз, не горячась и не сводя с собеседника каких-то уж слишком черных глаз. Вот поэтому Наклз ему поверил, сходу и безоговорочно. Поверил усталому бледному офицеру, а не радостно трубящим о победе консервативным газетам, последние дни пестрившими заметками о героических деяниях калладцев на территории Рэды.
– Я не знаю, какая белокрылая мразь дала им оружие, - между тем продолжал Нордэнвейдэ, - но зато точно знаю, что эти детишки положили четверых, прежде чем мы стали отстреливаться. После первого детского вопля из кустов мы, правда, прекратили огонь. Двоим это жизни стоило. Меня, раз уж вам так нужны детали, едва не вывернуло прямо в тех кустах, когда я увидел, в кого попал. Лейтенанта Маэрлинга тоже. Мы, надо полагать, слишком сентиментальны и недостаточно патриотичны, поэтому развороченный пулей детский лоб мне показался... неприглядным зрелищем. К счастью, госпожа полковник и ее заместитель качественно разрешили проблему. Они здраво рассудили, что детки, лупящие по нам из аэрдисовских винтовок, это очень плохие детки. Насколько мне известно, вера запрещает им убивать детей. Впрочем, страдать в кустах, когда убивают калладцев, им запрещает что-то еще. Поэтому они... навели порядок, как сумели. Предвосхищая ваш следующий вопрос... леди Мондум, насколько мне известно, сейчас в часовне на улице Гончих Псов. О местонахождении полковника я ничего сказать не могу, но ни одному человеку на свете я бы сейчас не порекомендовал ее искать. Я уже договорился до дуэли или вы желаете еще каких-нибудь красочных подробностей? Ландшафт, погода, цвет волос той девочки?