Время золота, время серебра
Шрифт:
Когда Шарц дошел до конца круга, плакали все, включая Полли. Вы думаете, это стыдно и нелепо — плакать от счастья? Ох, вы не правы… Иногда только слезы способны выразить несказуемое. Суровые бородатые гномы и не страшащиеся смерти гномки плакали, как дети, глядя на утирающего слезы Шарца. Хлюпали носами ко всему привычные марлецийские лекари. Могучий воин-человек плакал, не стесняясь, обхватив плечи своей жены гномки, глядя, как сладко посапывает на руках лекаря его маленькая дочь.
Они плакали, потому что единственным другим вариантом, кроме слез, был бы яростный крик: "Мы сделали это!" — но разве можно кричать, когда дети спят?
— Так я принесу лимонаду? — спросила улыбающаяся сквозь слезы Полли.
— И
Собравшиеся гномы дружным гудением подтвердили, что без пива никак нельзя.
— Детей наших зови! — продолжил Шарц.
— Они играют с детьми герцога, — ответила Полли.
— Значит: всех зови!
— И герцога?
— И герцога!
— И герцогиню?
— И герцогиню!
Полли уже смеялась.
— Может, тебе весь замок позвать?
— Зови!
— А старого доктора?
— Его — обязательно.
— Но его величество я тебе не позову, он в Лоумпиане. И лорд-канцлер тоже.
Гномы уже не плакали. Они улыбались. Тихо светились от счастья. А потом к гномам присоединились люди. А когда их стало много, начались самые счастливые именины на свете.
— Никогда не имел чести присутствовать на столь обширных именинах, — смущенно шепнул Шарцу герцог Олдвик.
— Это только начало, герцог! — пообещал ему Шарц, подымая кружку пива.
"Все получилось, — подумал он. — Абсолютно все. Даже пиво с герцогом. Только бороды не хватает. Ну да и шут с ней!"
Вот и все, что можно рассказать о похождениях безумного безбородого гнома Шварцштайна Винтерхальтера, сэра Хьюго Одделла, шута, врача, рыцаря и наставника всех гномьих лекарей одновременно. Хотя на самом деле ничего этого, конечно, не было. Ведь безбородых гномов, как известно, не бывает. Спросите любого из них, и он вам беспременно это подтвердит. Только Шарца не спрашивайте, этот подлец все равно что-нибудь соврет.
В. СЕРЕБРЯКОВ
КРАТКИЙ ОЧЕРК ФИЗИОЛОГИИ ПОДГОРНОГО ПЛЕМЕНИ,
Типический образ гнома вызывает неоднозначные чувства в тех, кому предстает въяве или перед мысленным взором. Для обычного землепашца эта фигура воплощает оживший кошмар. Для рыцаря — непримиримого, безжалостного, бесчестного врага. Для ученого тот же образ являет собою свидетельство неизреченной мудрости Создателя, ибо только Творец всего сущего мог столь дотошно приспособить сие племя к неприютным его обиталищам.
Строением тел и общей конституцией подгорное племя ближе всего подходит к людям — настолько близко, что наиболее дерзкие медикусы утверждают, будто гномы являют собою не отдельную разновидность божьих тварей, а всего лишь людскую народность, хотя и чуждую всем прочим. Невзирая на отчаянное сопротивление обеих сторон сему, как мнится им, ущемлению чести людей, а равно и гномов, данное мнение укрепляется все прочнее, и тому имеются, нельзя не признать, определенные основания: в частности, плотские союзы людей и гномов не только дают потомство — в конце концов, и союз осла и кобылы, несомненно идущий против естества, дает мула, — но потомство это само является плодовитым, чему примером многочисленные семейства Фицджеральдов. Насколько плодовиты союзы людей и эльфов — вопрос дискуссионный, и даже изыскания, проведенные автором в обширной библиотеке Джориана Безумного Книжника, не помогли прояснить его, ибо в трудах авторитетов можно обнаружить по этому вопросу мнения, совершенно различные, а проверить его в настоящее время не представляется возможным по очевидным причинам.
Между тем организм типичного гнома несет на себе отпечаток, наложенный на него средой давнего, однако явно не изначального обитания. Вывод этот может показаться на первый взгляд странным — в особенности тем, кто, доверяя старинным легендам, полагают пещерное племя вышедшим из камня — но следует заметить, что легенды эти сочинялись людьми, а в летописях гномских хронистов изначальные дни подгорного народа описаны на редкость невнятно. Окончательно пролить свет на происхождение гномов могли бы разве что труды эльфийских историков, однако о трудностях, связанных с поисками аутентичных документов Перворожденных, уже упоминалось выше.
В самом деле, вспомним, как выглядят типичные обитатели пещер: это бледные от вечной темноты, слепые или полуслепые — по той же причине, медлительные и тощие — от бескормицы, холоднокровные твари, что вяло отползают из-под ног исследователей и горнопроходцев. Можно ли вообразить нечто менее похожее на румяного, плечистого гнома, орудующего секирой с той же легкостью, что и кузнечным молотом, и поглощающего пиво не кружками, а бочками, заедая прожаренной отбивной? Любому вдумчивому натурфилософу очевидно, что подгорное племя зародилось на поверхности земли и лишь позднее — по каким причинам, нам остается только догадываться — вынуждено было спуститься в пещеры и шахты. Однако случилось это так давно, а жизнь под землей изменила гномов настолько, что и сами они, и прежние их сородичи-люди по одному этому перестали полагать два народа едиными. Пути племен разошлись давно и прочно, еще до начала письменной истории, и следы былого единства приходится отыскивать по крупицам — в строках древнейших летописей, или в смрадной атмосфере анатомического театра.
Никто не знает, отчего первобытные гномы избрали себе местом обитания еще природные тогда пещеры в северных горах. Однако среда эта принялась властно кроить новых насельников по непривычному, чуждому прочим народам лекалу.
Основной враг, подстерегающий человека (в широком смысле этого слова) под землей, — это не темнота, не удушье, не угроза обвала и не рудничные газы. Это холод. Подземный холод коварен — он подкрадывается исподволь, он вытягивает тепло из тела, отнимая силы, он почти незаметен — но для тех, кто вынужден проводить в пещерах дни за днями, он представляет страшную угрозу, особенно в тесноте узких расселин, где невозможно даже закутаться в закупленное на поверхности, и оттого слишком ценное сукно. Поэтому тела подгорного племени приобрели сходство с телами всех зверей, обитающих в студеном климате: ноги, руки и пальцы стали короткими, тело — массивным. Геометрия учит, что из всех фигур равного объема наименьшей поверхностью обладает сфера. Если гномы и не приобрели окончательно шарообразной формы, то лишь потому, что в таком виде им неудобно было бы передвигаться по коридорам в скалах.
Однако идеальная сфера, к которой стремились приблизиться очертания гномов, не могла быть большой, хотя это было бы выгодно с точки зрения сохранения тепла. В тесноте подземелий не выживали излишне рослые — тем более что пропитания им требовалось намного больше, хотя об этом подробнее будет сказано ниже. Вес среднего гнома приблизительно равен весу среднего человека, и, если подгорные жители уступают нам ростом, это возмещается шириной плеч и мощью мускулов. Различные школы медикусов придерживаются по этому поводу несходных мнений, однако факт остается фактом: мускулы гномов сильней человеческих, причем это касается не только мышц, привычных к ежедневной нагрузке. Всякий, кому доводилось видеть гнома в полном боевом облачении, может засвидетельствовать, насколько полезным может оказаться подобное свойство для тех, чей рост вынуждает поглядывать снизу вверх даже на самых смиренных.