Время золота, время серебра
Шрифт:
— У меня есть имя, я хочу, чтобы ты звала меня по имени!..
Не надо орать, она же может испугаться. Дурак, он опять все испортил…
Джеральд резко разжал пальцы, и Дженни со стоном отскочила к усыпанному ягодами кусту, который словно бы обнял ее.
— Мой лорд… Я не могу… Вы же ничего не знаете…
Не знает и не хочет знать. Ему не нужны ее тайны, ему не нужна ни владычица, ни пророчица. Господи, я никогда ничего у тебя не просил, но отдай мне эту девочку, клянусь, я смогу ее защитить.
— Моя леди… Дженни… Я люблю тебя, и пропади все пропадом!
Он любит ее? Золотой Герцог любит ее?! К горлу Дженни подступил комок, она вцепилась в кисти пояса, не зная, что делать. Бежать? Но он догонит. Отказать? Но она… она не сможет отказать ЕМУ! Сказать "да"? Это подло. Он любит не ее, а то, что с ней происходит, когда она не понимает, что говорят ее губы. Джеральд — эльфийский рыцарь из сказки, но Эдельфлед полюбил дочь тана, а она — не принцесса, а судомойка, маленькая судомойка из сожженной деревни. Дженни закусила губу, чтоб не заплакать: когда на нее орала миссис Пулмсток, это помогало. Не всегда, но помогало. Девушка судорожно вздохнула и замотала головой:
— Мой лорд… я… я не могу!.. Нет…
Джеральд какое-то время молчал, потом подошел ближе. Его лицо снова было спокойным, с такой улыбкой он уходил в бой. Если б он не вернулся, она бы умерла.
— Моя леди, простите, если я причиняю вам боль, но я не отступлюсь. Прошу, скажите четыре слова: "я вас не люблю", и я уйду. Нет, не уйду, а помогу вам сесть на лошадь и провожу в лагерь. Клянусь никогда не возвращаться к этому разговору, но я должен знать. Не догадываться, а знать.
Правду?! Господи, как же ему рассказать? Он не поверит, никто не поверит, она сама не верит, пока на нее не находит…
— Мой лорд… Вы ошибаетесь… Вы меня не любите, не можете любить… Я… Вы… Вы — герцог…
Да, он — герцог, владыка Элгелла, любимец армии. Он думает, что она избрана небом, что она выиграла войну, но ее выиграл убитый король, а она — никто. Дурочка, искавшая спасения в лесу.
— Вы — герцог, — повторила Дженни, — и лорд Элгелла…
— Значит, герцог недостаточно знатен для избранницы ангелов? — Он улыбнулся, но как-то грустно. — Ты права. Ты достойна короля, настоящего короля, а не бросившего нас кабана в расшитом кафтане.
— Мой лорд…
Если бы она могла назвать его по имени, как он просил! У него такое красивое имя и так ему подходит. Джеральд де Райнор, Золотой Герцог, лорд Элгелл…
— Ответь, — он подошел совсем близко, — я прошу тебя… Только правду, я приму любую.
— Вы не поверите…
— Поверю, даже если ты скажешь, что сейчас зима.
Зима? И вправду зима, вечная зима, потому что сейчас он уйдет и она замерзнет.
Изумрудные глаза были совсем рядом, ее лорд ждал ответа, и что могла она сказать? Только "да", и будь что будет! Потом он поймет, что ошибался, и уйдет, а у нее останется память о счастье, пусть краденом, пусть коротком, но счастье…
— Сядьте, милорд. Отойдите и сядьте. Вот и все… Она не скажет "да", она не Дженни из Сент-Кэтрин-Мид, а только голос, чужой голос и чужая воля.
— Я слушаю, моя леди. — Джеральд покорно опустился на траву. Как же ему больно…
— Дженни любит тебя. С первого мгновенья. Ее сердце, ее душа, ее мысли принадлежат тебе, но ты себе не принадлежишь. И я себе не принадлежал…
— Моя леди!..
— Нет, Джеральд де Райнор, не леди. С тобой говорит Эдмунд Доаделлин, король Олбарийский. Мы клялись защищать Олбарию, пришла беда, и я вернулся. Но я лишь тень, прикованная к своей могиле. Дженни стала моими губами, моими глазами, моей волей. Ей очень тяжело, но у нас не было другого выхода.
— Мой государь! — Джеральд сорвался с места и преклонил колено. — Мой государь! Как же я не догадался!..
— Я знаю, что ты сейчас предложишь. — Рука Дженни слегка шевельнулась, словно останавливая его порыв. — Это невозможно. Судьба послала мне Дженни. Я защитил ее от убийц. В Грэмтирском лесу мне подвластно многое, но я не мог его покинуть. Я попросил Дженни о помощи, она согласилась. Вряд ли она знала, на что идет, да и сам я не знал, но дело сделано… Я связан с Дженни до конца войны, потом я ее оставлю, она будет свободна. Теперь ты знаешь все.
— Мой государь, — глаза Джеральда блеснули, — я прошу вас принять мою службу.
— Я принимаю ее, лорд Элгелл. — Тонкие пальцы коснулись склоненной золотистой головы. — Не стыдись больше своего титула. Элгеллы всегда служили Олбарии, долг, любовь и радость — вот что вело их по жизни. Ты настоящий Элгелл, Джеральд.
— Я запомню… Ваше Величество, я прошу еще об одной милости. Я… Я прошу у вас руки Джейн. Я буду ждать столько, сколько нужно.
— А ты уверен в себе? Прости, что я спрашиваю, но какую Дженни ты любишь? Деву или…
— Обеих. Мой государь, я готов умереть за Олбарию и… за моего короля, за моего настоящего короля, но в жены прошу Дженни!
— Быть по сему!
— Благословите нас, Ваше Величество.
Дженни вздрогнула, когда ее рука поднялась и медленно опустилась в раскрывшуюся навстречу ладонь.
— Будьте счастливы.
Пожатие Джеральда было горячим и сильным, он и раньше брал ее за руку, но сейчас все было не так. Святая Дева, неужели это не сон?
— Джеральд…
— Дженни, это… Это ты?
Она кивнула, слов у нее не было, зато были слезы… Как глупо плакать от счастья.
— Я говорил с ним, — Джеральд привлек ее к себе, — он желает нам счастья… после войны…
— Я слышала. — Дженни больше не сопротивлялась. — Я все слышу, когда он говорит… Он сказал правду, я и в самом деле… Ты стоял у окна, а потом вдруг обернулся. Я бы тогда умерла, если бы не он… Он заговорил об Олбарии, он… Он думает о ней и… И о нас тоже. Он боится за нас.
— Все будет хорошо, — Золотой Герцог осторожно поднял головку девушки, — война скоро кончится, еще до снега… Дженни, нашего старшего сына будут звать Фрэнси… Лорд Фрэнсис Элгелл, и будь я проклят, если он не будет достоин этого имени. А второго назовем Эдмундом.